Время впустую. Нервы тоже. После подобных перформансов нужен «отпуск» и, возможно, санаторий. Результат появилось два персонажа. Точнее, стали проработаннее только потому, что смогли отмахаться от почётной удавки антагониста. Но всё это можно было получить более простым путём поставить логику истории выше моих хотелок.
Но проблема с антагонистом возникла уже для сформированной части истории, то есть для Дигридского золота. Его появление тоже вышло занятным. Сначала у нас было недопонимание. Написание романа вынужденная мера, "ненужная" прослойка между двумя персонажами, которых мне давно хотелось окунуть в общие приключения.
То, чем сейчас является книга это размазанный пролог из черновика. Основную историю я хотела начать с последней сцены в караване. Знакомство с сивенцем Айнором, а саму Радис раскрывать постепенно, через флешбэки и случайные фразы.
И этого не хватало. Предыстория госпожи Сфета оказалась слишком массивной, а при сокращении всё становилось блёкло. Ну и где она? Где глубина её трагедии? Оказалась глубоко зарыта в персонажа, раскрыть которого не получалось через те крохотные кусочки, которые я готовила.
Усмерки почти не стало. Её максимум второстепенный герой, по нелепой случайности оказавшийся в центре повествования. Поэтому отношения с другими действующими лицами были неправдоподобны, «не клеились». Дружбой и взаимовыручкой можно скреплять проработанных персонажей, а не приукрашенные пустышки.
Сначала одна глава с историей Радис, две, ещё немного. А потом я взяла и решила выделить отдельную часть истории. И вот беда предыстория героини только в моей голове была насыщенной и логичной. Писать хочется о других событиях, а надо «сырые» и непродуманные.
Выделить историю Радис лучшее, что я могла сделать на тот момент. Ведь в действительности многое тут про людей, с которыми героиня встретится. Так и появились сначала Сынка и Иххам, а следом и остальные ученики корпуса, старая капальщица и воющие собаки, маги-создатели с чёткой позицией и другие персонажи, намертво связанные с Мёртвой степью. И, неожиданно, выросли антагонисты следующих частей.
Именно поэтому название "Дигридское золото". Не "Усмерская госпожа", не "Усмерский корпус". Золото героиня собрала его под крышей своего поместья.
Так я и подошла к марафону от известной площадки самиздата по написанию книги за лето. Это оказалось непросто, и всё-таки закончила раньше осени. В итоге огромный черновик, выросший из пролога, ощущение, что где-то парочка сюжетных дыр, и драма не цепляет. Но завершение работы маячит на горизонте. Тогда я занялась сначала самостоятельной доработкой, а потом вычитывала текст совместно с редактором Анной Малиновской.
Оглядываясь назад, понимаю, что стала придумывать сюжеты из-за скуки. У меня в целом в юности не было насыщенного досуга, а найти подходящее произведение с медленным интернетом в деревне, мягко говоря, затруднительно. Мне хотелось интересную историю, и поэтому я решила написать её сама.
По землям Дигриды, Анулейна, Сивената, Рбория и Далакраш
Что может быть скучнее географии? Ты можешь не читать дальнейшие мои изречения. Если уверен, что не заблудишься. Но думаю, что ты в любом случае разберешься.
Путешественник
В этом мире слишком много мест, где жизнь человека затруднена. Огромные просторы с бесплодной сероватой почвой: на юге под палящим солнцем и на западе, где частые штормы терзают берега, но всё ещё растёт трава для скота и есть хилые леса. И это только те, о которых жителя мира знают или помнят.
Слишком часто в мире можно увидеть руины, поглощаемые водой или почвой. Болота у Рбория похоронили в себе старый город, на теле которого процветает новый. Жреческие острова в Далакраше окружены бирюзовой водой, под которой можно разглядеть старую культуру народа, а каменные шпили всё ещё напоминают служителям Воли о том, что они слишком слабы узнать их историю прямо из уст бессмертного божества.
Огромные каменные площади, покрытые такой почвой, на которой растёт лишь один вид травы. И невидимые обессиленные наблюдатели, взгляд которых давит на случайных путников.
Простые жители мира не обращают на это должное внимания, но историки и философы магии с замирающим сердцем осматривают видимый мир через неясные записи предшественников и понимают, что живут на поле битвы. Повсюду шрамы сражений, а они, потомки воинов или рабов, настолько привыкли, что едва ли могут уловить эхо катастрофы в привычном окружении.