Не спится мне сегодня в этом мире спокойствия и гармонии. Опять придется думать. Знает ли дедушка ответ не в стихах, а вот так как обычные люди говорят. Вот ведь, получил такой совсем недавно: дескать, я ненормальный эгоист, оторвался от реальности, причиняю зло себе и другим Сходи в церковь и покайся в своих грехах. Все просто и ясно. Ум сходу это понял и принял как штамп, как клеймо идиот. Тут бы и успокоиться, но эта загадочная, непонятная душа против, не принимает, сжимает горло, стегает разум плеткой, гонит его далеко вдаль а куда? К деду, что ли, сходить, разбудить его и спросить в лоб, может, знает.
И вот, подбираюсь в темноте к хижине, глядь в лунном свете лежит у входа его книжица, старая, потрепанная. Вот так находка! Выронил старый любитель кувшинных истин! Может, там отгадка? Несу ее как драгоценное сокровище в свое яблоневое убежище, включаю фонарик, открываю: стихи, стихи, стихи Более ничего. Почитаем, не торопясь, наугад. Так, что открылось? Ах, ты знакомое уже!
«Будь весел! Чаянья твои определил вчерашний день.
Тебя от прежних просьб твоих освободил вчерашний день.
С кем спорить? Ни о чем тебя не расспросил вчерашний день.
Что завтра сбудется с тобой не приоткрыл вчерашний день».
Обо мне, конечно же, обо мне! Да, еще совсем недавно, были и чаянья и просьбы еще какие! Сейчас их нет, действительно, нет. Куда подевались? на атомной бомбе подорвались. Стало смешно. Свободен я теперь от них? Да. Есть с кем спорить? Нет. Есть о чем переживать? Нет. Что завтра сбудется не знаю. Есть повод быть веселым есть. Что же хороший стих, запомним, пригодится. Что там еще выпадет?
«Если сердце захочет свободы и сбросит аркан,
То куда же уйти ему, кравчий? Ведь мир океан!
И суфий как сосуд узкогорлый, неведенья полный,
Если выпьет хоть каплю ей-богу, окажется пьян».
Свободно ли мое сердце? Нет. Занято. Чем? А как ты, мой друг, думаешь? Но есть ли на нем аркан? Тоже нет. Сгорел в пожаре. Значит, по-дедушкиному, получается что оно и свободно и несвободно. Не буду с ним спорить, буду думать как он. Тем более что спорщик я никакой, ты же знаешь. И вот оно, свободное сердце, удивляется вновь открываемому миру, его необъятности, так что даже суфий (наверное, какой-нибудь мудрец) пьянеет от самой малой капли. А мое полусвободное, как же? Открывается? Не одному, а если только с тобой, вместе с кем мы отправились неизвестно куда?
«Кто слово разума на сердце начертал,
Тот ни мгновения напрасно не терял.
Он милость Вечного снискать трудом старался
Или покой души за чашей обретал».
Опять знакомое! Сожалею, что его вчера ругал, это от злости. Да, я несовершенен. Как я мог злиться на дедушку за то, что он сказал мне правду, даже сам не зная этого? Сейчас совсем по-другому ощущается. Слово разума не в голове (этого добра у всех хватает) а на сердце. Нельзя терять ни мгновения! Милость Вечного это если твоя жизнь, твои мечты и дела не пойдут прахом, а останутся жить и после тебя, принося радость и счастье. Покой души за чашей красиво но мне пока неведомо. Скорее, наоборот (кольнуло!). И опять стало смешно вспомнил кто мне совсем недавно слово разума на сердце начертал! Хочется добавить выгравировал. Значит стих этот также про меня. Учим, учим, учим.
«Пока в дорогу странствий не сберешься, не выйдет ничего,
Пока слезами мук не обольешься не выйдет ничего.
О чем скорбишь? Покамест, как влюбленный,
Ты от себя совсем не отречешься, не выйдет ничего».
Уже в дороге я, мой дорогой дедушка! Облился слезами, и не единожды, мой оракул! Отрекся, отрекся, отрекся клянусь! Влюбленный Все про меня. Все условия имеются. А что же должно выйти? Почему ты не написал?! Стало немного досадно, расхотелось дальше читать, тем более что следующий стих имел такое указание:
«Будь мудрым, остальное все не стоит
Того, чтоб за него свой век сгубить».
Ум вяло пережевывал эту мысль, слова расплылись в своих значениях и в своих сочетаниях: мудрый, остальное, сгубить вызывали один единственный вопрос: что они означают? Я захлопнул книжечку, положил ее себе под голову и закрыл глаза
И представляешь, звездочка моя ненаглядная, какой мне приснился чудный сон! Будто я сижу на ковре перед тусклым очагом в каком-то старом глухом доме, стены глиняные, одно окошко и то маленькое. У очага напротив меня сидит седовласый старик с большой белой бородой, в дорогом восточном одеянии, на коленях держит старинную книгу, прикрыв ладонями, внимательно смотрит мне в глаза и говорит: Подойди, затвори плотно окно да заткни его подушкой чтобы ни один звук не выходил наружу. Зачем, Учитель? Иди же! Подхожу, смотрю в окно странная картина в кроваво-красном закате вижу большой город большинство домов одноэтажные глиняные, узкие улочки, справа вдали шпиль мечети, слева вдали башни замка. Духота, зной, пыль, пусто снаружи. Закрываю окно, затыкаю изнутри подушкой. Иду к Учителю, сажусь рядом на ковер. Он грустно произносит: