Аккуратно притворив за собой дверь, Дроздов подошёл к единственному окну высокому и узкому, на манер церковного. Забранное железной решёткой окно с распахнутыми створками выходило в заросший травой тупичок у забора. Через тонкие прутья в пелене утреннего тумана видны были две дворовые собаки из тех, что подкармливали сердобольные водители и санитары. Косматый кобель Кузя ростом с небольшую овчарку пытался пристроиться к низенькой коротконогой сучке, нелепой фигурой смахивающей на таксу. Как ни старался бедняга совокупиться с объектом своих вожделений, его лакированный алый стручок раз за разом бестолково бороздил воздух над лохматой коричневой спиной.
Внезапно Кузя застыл на секунду-другую, как вкопанный, шумно вздохнул, шевельнул ушами, словно прислушавшись к тихой подсказке природы, расставил в стороны лапы и плюхнулся пузом на спину подружки. Каким-то чудесным образом красный стручок попал наконец, куда было нужно, и радостный Кузя заездил, заёрзал, затанцевал в том самом древнем танце, что отплясывали ещё динозавры в мезозойскую эру.
Закурив, Алексей подошёл к окну, откинул полы халата, дёрнул замок на ширинке и с удовольствием брызнул тугой струёй через решётку на сырую траву в мелких жемчужинах росы. Услышав журчание, Кузя скосил глаза на струю из окна, снова вздохнул и продолжил свой скорбный собачий труд по производству себе подобных. Туман понемногу рассеивался. Яркое солнце брызнуло с крыши соседнего корпуса. В полумраке убогой бытовки табачное облако вспыхнуло и таинственно засветилось, пронизанное лучами нового утра.
Дроздов просунул руку через решётку и шутки ради прицелился в Кузю зажатым в пальцах горящим окурком. Выстрелил резким щелчком, но не попал. Разбрызгивая на лету искры, окурок промчался между мохнатых ушей и, описав дугу, потерялся в траве. Беглый взгляд на часы. Семь пятьдесят восемь. Стянув на ходу надоевший за сутки помятый халат, Алексей направился в ординаторскую. Оставалось лишь запереть на ключ его личный ящик. В таких сундучках врачи хранили рабочие папки, фонендоскопы, авторучки, заначки дефицитных лекарств, которые можно пристроить на вызовах за наличные, и запасы украденного спирта для личного пользования. Два поворота ключа. Ну вот и всё. Пора домой. Дежурство окончено.
***********
Остановка трамвая располагалась в двадцати шагах от угрюмых зданий станции скорой помощи, смотревших замшелыми фасадами на проезжую часть. Вот только трамваи, как нарочно, сегодня с утра не ходили. Жёлтые вагончики с бордовыми полосами смирно стояли друг за другом на рельсах, будто затеяли детскую игру в поезда. Толпа на остановке глухо роптала, но расходиться не торопилась. Дроздов почесал затылок, закурил и пошёл пешком. До Ленина две остановки быстрым шагом он доберётся минут за пятнадцать. А там останется сесть на автобус десятого номера, который докатит прямо до дома. В конце концов, какая-никакая экономия выйдет.
За поворотом дороги возле Ботанического сада неожиданно обнаружилась причина затора в движении электротранспорта. На трамвайных рельсах колёсами вверх лежал заграничный автомобиль большой, блестящий, чёрный. С хищно заострённым носом и никелированными литыми дисками в россыпях изящно перекрещенных спиц. Вывернув голову набок, Дроздов прочитал перевёрнутую надпись на сверкающей эмблеме в виде геральдического щита с хищной птичьей головой «Eagle». Орёл? Он даже не слыхал о такой модели. Рядом у края дороги прижался к бордюру куда более знакомый «Луноход» украшенный синей полосой жёлтый УАЗик. На переднем сиденье «Лунохода» толстый лысый мент без фуражки злобно орал в рацию.
Вокруг опрокинутой машины, хрустя осколками лобового стекла, бегал восточный человек в короткой кожаной куртке, поминутно приглаживал рукой взъерошенные чёрные волосы и возбуждённо-весело приговаривал, обращаясь к случайным прохожим :
Нэт, ти видел, а? Два раз воздух пэрэвэрнул, да. Лэтэл, как птыц. Нэт, как орёл! Потом на рэлс, да! Ба-бах! Двадцать мэтр на крыша по рэлс ехал, как паровоз. Нэт, ти такой видел, а?!
В другой руке черноволосый держал большую зелёную бутылку с чёрной этикеткой «Советское шампанское». Пить из бутылки было не слишком удобно при каждом глотке буйная пена с шипением выплёскивалась из горлышка и заливала багровый щетинистый подбородок, стекая по шее за кожаный ворот. Но это не смущало нисколько отчаянного водилу. Вылив на красную рожу последнюю порцию липкой сладкой пены, он запузырил бутылку в придорожные кусты за спиной, вытащил красно-белую пачку Marlboro из бокового кармана, чиркнул спичками и закурил, затягиваясь жадно и глубоко. С лица его всё это время не сходила довольная улыбка. Прохожие сторонились не в меру весёлого иноплеменника и в разговоры с ним не вступали. Завидев Дроздова, владелец авто устремился к нему навстречу с тем же вопросом :