Одним вечером, возвращаясь с Лигурии, мы остановились на ночевку в П***. Отдохнувшие и веселые, праздновали нашу маленькую победу начало совместного проекта. В ресторане, который нам очень любезно порекомендовал портье отеля, собирались сливки текстильного общества этого города. За ужином Дуччо решил произнести речь в мою честь. Нужно сказать, он обладал таким скрипучим голосом, что не обратить на него внимание было невозможно. Как только он закончил свой тост, к нам подошел один представительный мужчина средних лет. Он представился как Бруно Фрати, владелец фабрики по производству текстильных станков. Фрати угостил нас лимончелло и за беседой рассказал, как отчаянно искал специалистов для создания приборов особой точности. Я рассказал ему о себе, о том, что умею. Показал кое-какие выдержки из газет со своими достижениями. Он подробно описал, в чем нуждается и сколько готов платить. Я сделал свое предложение.
Дуччо был на все согласен. В конце концов, фамилия Массакра это не про долгие размышления!3
Все началось с того самого момента, что Фрати пригласил меня на встречу.
Я ждал Бруно Фрати за столиком в баре «Фрари Делла Лоджиа» и раздумывал о том, что же будет темой нашего секретного разговора. Неужели Дуччо снова ошибся с заказом? Мне не единожды приходилось покрывать его, когда недовольные клиенты приносили заказ обратно. Я обнаруживал погрешность в целый миллиметр. А ведь мы делали сверхточные измерительные приборы!
Я ждал Бруно Фрати за столиком в баре «Фрари Делла Лоджиа» и раздумывал о том, что же будет темой нашего секретного разговора. Неужели Дуччо снова ошибся с заказом? Мне не единожды приходилось покрывать его, когда недовольные клиенты приносили заказ обратно. Я обнаруживал погрешность в целый миллиметр. А ведь мы делали сверхточные измерительные приборы!
Но на самом деле я тогда я даже не догадывался, что речь пойдет о «Девушке с васильками», способной разрушить не только жизнь. Ведь ее тоже звали Александра! А того, кто за ней охотился Поль Монтанье.
Глава 5. Ассоль. Соединять сердца
Январь, 2000 г, Тоскана, Италия
Когда я вошла, Лея, одетая в просторный джинсовый комбинезон и желто-черную клетчатую рубашку, летала по кондитерской, как майская пчела, то выставляя на витрину свежеиспеченные Антонио торты, то пыхтя и свистя кофемашиной, то раскладывая по блюдцам круассаны. Увидев меня, она бросила «ciao!» и продолжила пробивать чек, переговариваясь с пожилыми посетительницами. Дождавшись, пока женщины выйдут, я поинтересовалась, надевая халат и бандану:
Ну и где эта катастрофа?
Лея кивнула на газету на столике. С тех самых пор, как я впервые вошла в кондитерскую, на зубок запомнила одну важную вещь: ни одно утро в Италии не начинается без свежих новостей политики, местных хроник и футбола.
На газете крупным шрифтом красовалось: «Магнолия обещает местным жителям показать Святого Валентина».
А мы? Что мы будем делать на День Влюбленных? Облизываться, когда к ним убегут наши лучшие клиенты? Ассоль, к нам уже никто не ездит из Флоренции за шоколадными круассанами. В «Магнолии» ты видела, что там творится? Только бисквитных шариков «Кисс» там сортов пятнадцать, Лея закатила глаза и принялась загибать тонкие пальчики: С глазированной клубникой, засахаренной вишней, фундуком, кокосом, фисташками, апельсиновыми цукатами, миндалем, ромовой начинкой, кленовым сиропом
Ну, разошлась! перебил ее с кухни Антонио.
В ответ Лея нарочно повысила голос:
А мой муж все также помешан на классике пятидесятилетней давности: зепполи (пончики с кремом)4 с кремом да вортичи даморе (бисквитное тесто, закрученное в рулет с кремом и вишневым сиропом. В переводе с итальянского означает «водовороты любви»)5! От волнения лицо Леи покрылось румянцем. Она всплеснула руками: Где-то сейчас мой Ремо?
Если я правильно помню, Ремо был соперником Антонио за сердце Леи, но она предпочла ему Антонио, и теперь фантом Ремо появлялся в моей кондитерской при любой размолвке супругов. Я покачала головой и опустила взгляд. И это вовсе не робость признаться, что я летала в Швейцарию не на курсы шоколадного мастерства. Просто ее слова показались мне жестокими по отношению к Антонио, который тут же явился из двери кухни. Он схватил со стойки лимон и запустил в Лею: