Вадим не знал новостей. Он только зашел в свой кабинет, не успел ознакомиться с последней документацией и вовремя посмотреть диск, как его вызвали к директору.
Ну, здравствуй, зятек! пророкотал седовласый мужчина, перекладывая бумаги из объемной папки на стол.
Доброе утро, Сергей Алексеевич! ответил Вадим. Он озадаченно посмотрел на Зиновьева. Тот спокойно откинулся в кресле, почесал бровь и скрестил руки на худой груди. Седые волоски бровей сошлись тонкой линией над жестким взглядом.
Да уже без пяти минут обед, зятёк. Что-то ты долго в банке был.
Важный документ затеряли курочки из кредитного отдела.
Ну да, ну, да. Бывает. Кругом одни растяпы, подмигнул Зиновьев, и протяжно вздохнул.
Зачем я так срочно понадобился? Спросил Вадим, делая нерешительные шаги вглубь кабинета. Он остановился рядом с низким столиком у широкого кресла, откупорил бутылку минеральной воды и выпил половину.
Ты присаживайся. В ногах правды нет. Что-то я до Арины дозвониться не могу? У вас всё в порядке?
Более чем, ответил Вадим. Он не смотрел на Зиновьева, скользя взглядом по его рабочему столу.
Гудки-то идут. Странно, недоумевал отец, тронув пальцем бровь, густые волоски которой скрывали тонкий белый шрам.
Может в ванной была и не слышала, предположил Заречный, нервно зажимая в кулаке крышку от бутылки с минеральной водой. Он смотрел, как в оставшейся воде играются пузырьки, и с ужасом осознал, что кожа покрылась мурашками.
Ну да ничего. Не о ней сейчас речь. Сама найдется. Я тебе вот что сказать хочу: у нас завелась крыса, которая нещадно ворует большие куски сыра.
Откуда Вы узнали? Едва справляясь с голосом, спросил Вадим. Он не предполагал, что о хищениях станет известно так скоро.
Пока разбираются, кто именно это делает. Ты что же думаешь, что я в этом кресле просто штаны протираю? Деньги сами преумножаются в моих руках? Если бы я за всем не следил, фирму разворовали бы значительно раньше. И когда я доберусь до этого скота, я сам его повешу перед главным входом в офис, чтоб другим неповадно было, негодовал Зиновьев. Он вскочил с места и принялся расхаживать по кабинету, сжимая кулаки.
И что же мы будем делать сейчас? Позволим воровать дальше? Качал головой Вадим. В голове возник вопрос: «Скажет ли правду старый козёл?» Всё случилось так внезапно, что у него не было времени подготовиться к разговору и отыскать Арину.
Я уже перестраховался, ответил тесть, пытливо вглядываясь в лицо зятя. Он заметил, что собеседник нервничает. «Неужели всё-таки он?» Часть счетов я скинул на секретные адреса, а часть вечером разойдется по заграничным счетам, поведал Зиновьев.
И какова эта часть? Заинтересовался Вадим. Всё же было хорошо в финансовом плане. Я только недавно проверял бухгалтерию, там всё отлично. Сам составил отчет.
А какой именно частью ты интересуешься?
Той, что уйдет вечером, ответил Вадим, взглянув на Зиновьева.
Значительно больше, чем уже наворовали, сказал Сергей Алексеевич, усаживаясь в кресло.
А почему же вечером? Дознавался Вадим.
Потому что ещё не все документы готовы.
Значит, ещё есть время, пробормотал Заречный, не контролируя мысли.
Время на что? Ухватил фразу Зиновьев, разглаживая мизинцем седую бровь.
Ну, я про мошенника говорю. Вы же ему даете такое значительное время в половину дня.
Ох, что-то ты темнишь, зятек!
Вадим не на шутку разошелся. Он предполагал, что до вечера остальные деньги уйдут по нужным каналам, и принялся дерзить:
Как же вы мне надоели: ты и твоя глупая дочь!
Мужчина попутно соображал, как же ему покончить с надоевшей аферой.
Что ты сказал щенок? Взвился Зиновьев, и ухватил несостоявшегося зятя за рукав аккуратно выглаженной рубашки.
Да ничего. Просто все вы меня достали.
Кто тебя доставал? Тебя же кормили с ложечки и пылинки сдували. Или ты у меня мало зарабатывал, а пахал день и ночь? Гневно выкрикнул Зиновьев, отпуская руку собеседника.
Да, ладно. Всё в порядке, примирительно вздохнул Заречный, поднимая обе руки вверх, будто сдавал позиции. Я просто погорячился. Но я, действительно, пахал. А то нет?
Ты уволен, пристально глядя на собеседника, проговорил Сергей Алексеевич. Он опирался ладонями в столешницу так сильно, что пальцы посинели, а ладони задрожали.
Я-то уйду, а ты, старый козёл, за прошлые грехи ещё ответишь.