Вдруг матросы у одного из орудий выскочили за бруствер и помогли через амбразуру влезть двум пластунам.
Все, хлопцы, готовьтесь. Там их тьма тьмущая, сказали пластуны и направились к командиру бастиона.
Сигнальщик, дежуривший у рынды, пробил пять склянок: шесть тридцать утра. Буд-то услышав, от французских позиций раздалось три орудийных выстрела, один за другим в промежутках не больше секунды. Все невольно замерли, насторожились, прислушались. И вдруг земля вздрогнула.
Вражеские батареи окутались дымом. Им тут же ответили наши пушки. Грохот орудий слился в один ужасающий гул. Павел зажал ладонями уши. Чёрная шипящая тень врезалась в землю чуть ли не у его ног и отскочил куда-то за горжу. Бахнула яркой огненной вспышкой. Павел от неожиданности и страха едва не упал на землю, присел. Ядро прошуршало над головой, обдав тёплой волной. Врезалось в горжевую стенку и застряло в габионах. Взорвалось, разметав мешки с землёй.
Вдруг Павел увидел, как на бастион уверенно, ничего не страшась, идут Корнилов с капитан-лейтенантом Поповым. За ним Тотлебен и священник в праздничном облачении. Матросы заметили адмиралов, закричали «Ура»! На адмирале парадный мундир. Эполеты сияют золотом. Белые перчатки. На боку сабля в серебряных ножнах.
Адмирал Новосильцев подбежал с докладом. Корнилов спокойно выслушал его. Новосильцеву приходилось напрягать голосовые связки, так, как вокруг все грохотало и гудело. Ядра носились, разбивая укрепления, сшибая орудийную прислугу.
Орудие подбито! прервал Корнилов доклад Новосильцева.
Ядро влетело в амбразуру, сбив пушку с лафета, разметав матросов.
Что застыл, как истукан? дёрнул Павла капитан Реймерс. Сапёров зови! Помогайте!
Павел окликнул из укрытия ефрейтора Козлова и ещё двоих солдат. Они бросились к орудию. Раненые корчились в агонии, истекая кровью. Не обращая на них внимание, все дружно навалились на ствол, водружая его обратно на лафет. Орудие было горячее, скользкое от крови. Никак не выходило. Подбежали ещё матросы. Поднажали! Получилось! Плотники принялись крепить «уши».
Сюда, ребята! позвал адмирал Новосильцев. Причаститесь.
Матросы по очереди подбегали к священнику. Тот подносил крест и благословлял. Матросы, поцеловав крест, тут же срывались обратно к орудиям. Священник вёл службу спокойно, размеренно, как будто стоял в храме, а не на бастионе под бомбами. Корнилов бесстрашно поднялся на банкету и принялся рассматривать позиции неприятеля. Бомбы лопались, разбрасывая осколки, вздымая тучи пыли вперемешку с удушливым дымом. Все кругом рушилось, кувыркалось, разлеталось.
Да как же им не страшно? удивлялся Павел. Ни матросам, ни их адмиралу?
Кречен! Поручик, вы оглохли?
Павел обернулся. Перед ним стоял Тотлебен.
Простите, уши заложило, извинился Павел, или ему это показалось. Голоса своего он не услышал.
Придите в себя, хорошенько тряхнул его подполковник. Возглавьте рабочих на левом фасе. Немедленно исправляйте повреждения.
Слушаюсь!
Стену бастиона разметало ядрами. Амбразуры осыпались. Плетёную оснастку туров разнесло. Голые прутья торчали во все стороны. Доски, вставленные для укрепления щёк амбразур, горели. Матросы пытались тушить их песком. Ничего на десять шагов не видно из-за пыли и дыма.
Сюда! Крикнул Павел своим сапёрам.
Принялись откапывать заваленное орудие.
Крепи! кинулся Павел в другое место, где ставили туры, на место разбитых. Насыпали в них землю. Только сапёры поставили все туры, накидали сверху мешков с песком, как несколько крупных ядер разворотили всю их работу.
Кинулись вновь восстанавливать.
Капитан-лейтенант Попов с ужасом наблюдал, как адмирал Корнилов бесстрашно подходит то к одному орудию, то к другому, выглядывает спокойно в амбразуры, советует наводчикам, как лучше ставить угол.
Владимир Алексеевич, взмолился Попов. Отправляйтесь в город. Все донесения с обороны вам в штаб доставят. Я сам осмотрю позиции.
Никуда я не уйду! решительно ответил Корнилов. Ведите меня на пятый бастион.
Кречен, за мной! позвал подполковник Тотлебен. Без тебя справятся. А ты мне нужен.
Они с Тотлебеным пошли вслед за Корниловым. По дороге адмирал увидел солдат Московского полка, располагавшихся в траншеях. Осколки гранат со зловещим шуршанием проносились над их головами. Солдаты жались к земле.