Наверное, ей стоило уйти, но почему-то этого делать не хотелось. Унылые однообразные коридоры наводили на нее тоску. Мизуки робко присела на отодвинутый стул и подняла фотографию с пола. Стекло оказалось с трещиной. Это от падения или так уже и было? На самой фотографии было двое: мужчина и женщина. Может, это родители ребенка? Мужчина невзрачный очкарик с темными волосами. Очкарик? Какого года эта фотография? Мизуки осторожно подцепила какой-то железякой, лежавшей на столе, стекло и вытащила из-под него фотографию. Перевернула дата не стояла, но бумага казалась очень хрупкой и слегка желтоватой, а значит, это явно не свежак. В каком веке люди перестали пользоваться очками? Мизуки не знала. В двадцать первом веке вроде некоторые еще носили, но на Форисе уже обходились без них.
Но почему у ребенка хранится столь древняя фотография? Кто для него эти люди? Мужчина невзрачный, но, очевидно, счастливый улыбка чуть ли не до ушей. А женщина красавицей ее не назовешь лицо слишком широкое, подбородок тяжелый, волосы жидковатые Но
Девушка нахмурилась. Почему-то женщина на фотографии показалась ей смутно знакомой. Но откуда? Мизуки почти никого не видела из землян, да и эти люди явно уже давно умерли Может, это какая-то актриса? В архиве Фориса хранилось довольно много земных фильмов и сериалов, и Мизуки частенько их смотрела. Но нет, воспоминание было совсем свежим Где же
А потом она вспомнила. Вчера, когда она просматривала все файлы, сохраненные на нейроресивере, среди всего прочего там мелькали фотографии этой женщины. Как же ее Лорен. Вроде так. Помнится, даже в каком-то разговоре она упоминалась. Но что же тогда получается ребенок, живущий в этой комнате, родственник хозяина нейроресивера? Как странно Интересно, кто он? Мизуки быстро выглянула в коридор, посмотрела на надпись у двери. Г. К. Буланже. Класс 8. Ей тут же захотелось поговорить с этим или этой Буланже, но вряд ли Ромина обрадуется, если она вырвет ребенка с занятия. А сегодня Мизуки работала только до двух, и после должна была вернуться в Женеву, в то время как занятия у детей заканчиваются в половине четвертого. Что ж, видимо, придется отложить разговор с ребенком до завтра. А дома она еще раз взглянет на файлы нейроресивера и посмотрит, не удастся ли ей найти там что-нибудь интересное
Инна продолжала плакать, сидя на земле. Рене стоял в стороне и не делал попыток ее успокоить мужчина не понимал, из-за чего все это, а потому предпочитал держаться в стороне, чтобы не наломать дров. Инна не переставая всхлипывала и даже бормотала какие-то ругательства, а потому до нее не сразу дошло, что ее кто-то зовет.
Обернувшись, она увидела Селию Риччи. Она стояла рядом с ней с довольно мрачным видом. Инне почему-то захотелось наброситься на эту женщину, но сил у нее на это не осталось. Тем временем психиатр продолжала смотреть на нее как будто с сочувствием и молчать. Это Инну взбесило.
Чего Вам надо? грубо спросила она.
Я увидела тебя в окно, и решила, что стоит тебе объяснить ситуацию., пояснила она. Я
Нечего тут объяснять, проворчала Инна.
Ей захотелось уйти. Она поднялась на ноги, смахнула остатки слез с лица и кивнула Рене:
Пойдемте.
Если Алистер тебе хоть немного важен, то тебе стоит меня выслушать! крикнула Селия.
Инна замерла. В сердце все еще пекло. Мир казался странно пустым, а Селия всего лишь иллюзией, порожденной ее больным мозгом.
Алистер не хочет меня видеть, сухо произнесла Инна. Я не стану ему навязываться.
Конечно же, он хочет тебя видеть, уверенно произнесла Селия. Он просто не хочет, чтобы ты его видела таким.
Таким это каким?
Пойдем со мной. Я тебе покажу.
Инна с сомнением на нее посмотрела. Вот уже четыре дня Мартин Вебер отказывал ей в визите. А тут вдруг выходит Риччи и готова сама проводить ее к порогу! Что-то тут странное творится. Вот только не лучше ли узнать правду? Если Алистер решил прекратить их общение, то ей лучше услышать об этом от него. А потом она вернется к работе. Зато все сразу станет ясно.
Хорошо, тихо произнесла она, а потом повернулась к Рене. Если Вам все еще интересен нейроресивер, идите к моему дому и ждите меня там. Если двигаться прямо к озеру, то третий дом после этого мой.
Я так и сделаю, пообещал Рене.
И мужчина без лишних вопросов пошел в нужном направлении. Инне хотелось уйти с ним. Какая-то ее часть боялась идти к Алистеру. Боялась того, что он может ей сказать. Нужно признать, после того разговора их отношения стали довольно натянутыми. Возможно, сейчас мужчина поставит окончательную точку. И ей нужно быть к этому готовой.