Тем не менее, если вас это сильно не затруднит, впредь зовите меня просто Фобосом, попросил он. Но прежде потрудитесь объяснить, почему ваш самолет упал именно здесь?
Я мысленно отметил, что хоть Фобос и производит впечатление неглупого человека, некоторые его вопросы ставят меня в тупик, и я начинаю злиться.
Потому что именно здесь у него отказал мотор, ласково пояснил я, как если бы объяснял ребенку нечто элементарное.
А где ваши вещи?
Я невольно оглядел себя, свои босые ноги и потемневшие от воды джинсы и не сразу нашелся, что ответить.
Вещи? Какие вещи?
Ну, допустим, документы?
Документы остались в аэроклубе. Зачем их возить с собой? ГАИ самолеты не останавливает для проверки документов. А все остальное, наверное, растворилось от долгого пребывания в воде.
Фобос еще некоторое время пристально смотрел на меня своими замаскированными в тени козырька глазами, будто из амбразуры. Он достал из накладного кармана пачку сигарет и закурил.
Послушайте меня внимательно, бедный вы мой! сказал он хрипло и снова покашлял в сморщенный коричневый кулак. Не знаю, кто вы такой и зачем поднялись на борт этой яхты, но ничем помочь мы вам не сможем.
Напрасно. Помочь ближнему своему святая обязанность каждого человека, с самым серьезным видом выдал я.
Рыжий почему-то заржал.
Есть причины от нас не зависящие, расплывчато пояснил Фобос.
Какие такие причины? искренне удивился я.
Слишком много вопросов задаешь, узкоглазый! язвительно вставил рыжий.
Я захлопал глазами, которые всегда считал достаточно круглыми, и тряхнул головой, словно желая избавиться от наваждения. Вокруг плескалось все то же пронзительно-синее море, над головой резвились чайки, и далекий берег выдавал себя мутной дымкой на горизонте. Яхта все так же покачивалась на волнах, и два незнакомых человека, обступив меня, держались напряженно и недружелюбно.
Тогда позвольте мне воспользоваться вашей радиостанцией, попросил я.
Фобос опустил голову и ответил из-под козырька:
Радиостанция не работает. Аккумуляторы сели. И солярки нет.
Ты понял, узкоглазый?! начал паясничать за моей спиной рыжий, топнул ногами, хлопнул ладонями по лодыжкам. Сели аккумуляторы! Кончилась соляра! Мотор заржавел! Море высохло! Ать! Эть! Ить!
Он пустился в пляс. У меня появилось острое желание немедленно свалить из этого плавучего дурдома. Но как это сделать? На берег везти отказываются. Радиостанцию не дают.
В таком случае одолжите мне хотя бы спасательную шлюпку.
А нету шлюпки! радостно ответил рыжий, заменив собой Фобоса, который словно позабыл обо мне и, уставившись в морскую даль, попыхивал сигаретой. Можем выдать только спасательный круг. Но за о-о-о-чень большие деньги! Ну, как?
Его лукавые выцветшие глаза сверкали озорно и жадно. Золотой зуб отражал солнечные лучи и напоминал маленький прожектор, спрятанный во рту. Растопырив руки в стороны, рыжий вприсядку медленно приближался ко мне. «Ударить его в лоб, что ли? подумал я. Это будет не менее приятно, чем поцеловать Ирину». Но я не доставил себе удовольствия и всего лишь отвернулся, благоразумно полагая, что пока рано и небезопасно давать волю эмоциям. Едва я взялся за ограждение и свесился над водой, как тотчас почувствовал руки рыжего на своих ягодицах. Я круто повернулся, но рыжий бойко отскочил, сверкнул золотом.
Спокойно, гражданин! предупредил он, показывая мне свои желтые ладони. Это всего лишь проверка содержимого карманов.
Спереди тоже будешь проверять? спросил я и сжал кулаки. Неизвестно, чем бы закончилась проверка содержимого карманов, если бы Фобос примирительно не махнул рукой. Сигарета, торчащая между пальцев, оставила в воздухе дымную закорючку.
Не надо раздувать ноздри, юноша! сказал он мне. Откуда нам знать, кто вы и с какой целью к нам пожаловали.
Да я ведь уже говорил! воскликнул я. У моего самолета отказал двигатель
Фобос присосался к сигарете. Щеки его запали еще глубже, глаза превратились в тонкие щелочки. Он мне не верил.
Где ж обломки? негромко спросил он, будто разговаривал сам с собой, оперся локтями о перила ограждения, посмотрел на воду. Хоть бы всплыло что-нибудь Самолет это ж не булыжник Так ведь? Кроме того, он должен был издавать звук, но мы ничего не слышали. Вы со мной согласны, что это, по крайней мере, странно?