Вот и я тоже смотрела то на мнущегося Донахью, то на дочь кузнеца, которая призывно на него поглядывала, отказывая то одному, то другому своим кавалерам.
Признаюсь, к середине танцев мне захотелось подойти и дать сыну Уны хороший подзатыльник, отправив его наконец-таки к Долли. Но я не стала этого делать понимала, что в таких вопросах сила не поможет. Даже разговоры не помогали, хотя я всячески пыталась настроить Донахью на нужный лад.
Не только я Уна давно пилила сына насчет внуков, а я успела пару раз намекнуть, что пустующий коттедж на территории «Поющей Ивы» может стать их.
Но дальше переглядываний дело у них с Долли не шло.
Зато со мной Донахью почти не робел и не заикался наверное, потому что не рассматривал меня в качестве романтического объекта. Только как свою хозяйку, которой он был предан душой и телом.
Я тоже его не рассматривала
Вернее, рассматривала, но только когда размышляла, как получше и побыстрее свести их с дочерью кузнеца. А еще когда два года назад Донахью заболел воспалением легких, а я прикидывала, что б такого заварить ему из трав, чтобы стало полегче, потому что моя целительская магия не помогала.
Потом он сломал руку, упав с лесов, когда пытался залатать дыру в крыше западного крыла. Затем наступил на ржавые вилы, что добавило мне тревог, потому что воспаление крови мне было не вылечить. Боги в тот раз миловали, но после этого он заболел чем-то таким, что мой разум отказывался классифицировать.
Спасла Донахью тетя Прим, заявив, что однажды обучит этому и меня.
А еще Донахью обожал Грома, которого мне подарила тетушка на шестнадцатилетние. Великолепный вороной жеребец с отметиной на голове в виде молнии значил для меня очень многое.
Наверное, потому что он был только моим. И еще я иногда чувствовала, словно он часть меня.
Науке обращаться с лошадьми меня обучил парнишка из племени чикотто, который привел жеребца из резервации в день моего рождения. Они стояли с Громом на газоне перед входом в «Поющую Иву», и тетушка Прим, подведя меня к окну на втором этаже, сказала, что это ее мне подарок.
К подарку прилагался еще и Шоун, парень примерно моего возраста. Он оставался у нас почти год учил меня правильно обращаться с Громом. К тому же помогал нам по хозяйству, заделав вместе с Патриком и Донахью дыры в крыше, оставшиеся после одного из ураганов.
Иногда я видела Шоуна, разговаривавшего с тетей или же прогуливавшегося вдоль Лягушачьего Пруда с моей сестрой, и Лиззи доверчиво вкладывала маленькую ладошку в его руку.
Шоун Белый Змей стал членом нашей маленькой семьи, и я, признаюсь, испытывала к нему самые теплые чувства.
Но два года назад он пропал, исчез без следа. Ушел из конюшни, в которой ночевал, напрочь отказавшись жить в доме. Забрал свои нехитрые пожитки, никого не предупредив и не оставив мне записки.
Я переживала, горевала и даже порывалась отправиться за ним в резервацию, чтобы найти ответы вернее, найти Шоуна! но тетушка меня удержала. Не позволила, снова заявив, что еще рано и мое время не пришло.
После чего добавила, что Шоун обязательно вернется.
Но его до сих пор не было а я, признаюсь, все еще горевала.
Вздохнув, я подошла к Грому, уже оседланному и стоявшему в просторном деннике рядом с рыжим бодливым мерином по кличке Мерлин. Поздоровалась со своим конем, сказала, что уже скоро поедем.
Вот что я п-подумал, мисс Мира! произнес Донахью, уставившись на меня светлыми, почти прозрачными глазами. М-может, вам стоит п-подержать Грома у Д-делавейров? Ну, п-пока столичные не уберутся Там ему и нам б-будет спокойнее!
Он почти перестал заикаться, да и выглядел как
Как защитник.
Спасибо, Донахью! улыбнулась я. Я тоже об этом подумала и уже договорилась с Делавейрами. Если будет нужно, они возьмут Грома к себе.
Но сперва мне хотелось еще раз посмотреть на столичную родню. Мы не виделись с ними четыре с лишним года. Быть может, с дядей и тетей произошли изменения в лучшую сторону?
Правда, Роган Делавейр, с которым я училась в школе в Ровердорме, говорил, что мои родственники столичные шакалы. А шакалы не изменяют своим шакальим привычкам, поэтому постараются отобрать у меня последнее. Сделают все, чтобы забрать Грома.
Но они не могли! Не имели на мою лошадь никакого права!
Да, дом они у нас отняли, лишив с Лиззи наследства, но Гром по всем документам принадлежал только мне, и я не собиралась никому его отдавать.