Да мало ли что могла написать сгоряча нервная, запуганная до смерти женщина! Валера, весьма тактичный, прекрасно осведомленный о моей ранимой душе, мог выкинуть даже безадресное оскорбление в адрес крымских частных детективов, чтобы ненароком не обидеть меня.
Я вздрогнул от писка телефонной трубки. Сердце упало. Это не к добру, подумал я, кинув взгляд на часы. Сейчас я буду шокирован какой-нибудь гадкой новостью.
Это я, услышал я томный шепот Эммы. Ты не спишь?
Не сплю, ответил я.
И я. Я обнимаю подушку и думаю о тебе. И все мое тело охватывает жар, мне кажется, что меня лихорадит
Выпей снотворного, посоветовал я.
Ты думал обо мне? прошептала Эмма.
Нет, честно ответил я.
А о ком, мой маленький?
М-да, маленький! подумал я, глядя на себя в зеркало, на крупнотелого детину с черным от усталости и щетины лицом, с выпирающими из-под белой рубашки полушариями грудных мышц, с тяжелыми плечами, согнувшимися от проблем.
Вот что, сладкая моя, сказал я. Мне сейчас очень плохо.
Маленький мой! с жертвенным пафосом воскликнула Эмма. Тебе плохо? Не разрывай мое сердце на части! Я сейчас примчусь к тебе белой чайкой!
Господи! подумал я. Почему ослепительно красивые женщины так редко бывают наделены умом?
Приезжай, выдохнул я, падая в кресло. Хоть черной вороной, хоть быстроногим страусом.
10
В загранпаспорте Нефедова живого места не было. Почти все странички были проштампованы малиновыми печатями КПП Шереметьево и имиграционного контроля двух десятков аэропортов мира. За последние три года Валера побывал почти во всех столицах Европы, дважды был в Вашингтоне, и совсем недавно в Тель-Авиве, Каире и Ларнаке.
Я отложил паспорт и снова посмотрел в папку. Лист бумаги с обеих сторон был исписан крупным и неровным почерком Нефедова. Я начал читать, местами с большим трудом расшифровывая сокращения. Это были наброски, которые Валера, по всей видимости, делал в процессе чтения письма "А", и я немало удивился тому, с каким профессиональным скептицизмом он относился к каждому слову.
"= Где мои имя-отчество? Знает ли она их вообще? (Мой кол-га представил бы ей меня по и.-о.). = "Официальные госструктуры" это что еще такое??? Хочется сказ. убедительнее, значит, не хватает убедит. фактов. = "Щепетильное дело". Разве дело м.б. щепетильным? Заговорилась. = Боится выдать себя "с головой", а письмо отправила по почте. Нет логики!!! = Назначила мне встречу на борту яхты, max. размер 20×10 м. Ха-ха-ха! Еще бы лучше в прямом эфире на НТВ. = Кто "А" на самом деле??? Вместо молодой жен. может оказаться пожилой мужч. = Внимание и еще раз внимание!!! Цель вызова на борт яхты: 1.Компромат; 2.Изоляция на неопр. время; 3. Пустить по ложн. пути."
Я вспомнил, как за завтраком изгалялся перед Валерой, читая письмо "А" и по ходу комментируя его, и меня охватил жгучий стыд. Нефедов не хуже, а лучше меня умел анализировать письма, а я, как зазнавшийся школяр, пытался утереть ему нос.
Еще в папке было несколько чистых листов бумаги и чек с отпечатанными на нем бледными кассовыми буквами и цифрами. Сверху крупными буквами было написано "Гостиница "Южная"; ниже, в графе "Стоимость номера/сутки" обозначено "80×2 (13.07. 14.07.)". Затем следовал перечень дополнительных услуг, включая горячий душ, телевизор, холодильник и кондиционер, еще ниже процент НДС, общая сумма и дата.
Я крутил чек перед глазами и все никак не мог сообразить, в какой кубик моей логической пирамиды его поместить. Вчера утром Нефедов снял гостиничный номер? Но зачем, если у нас с ним заранее было оговорено, что он остановится у меня? Что он собирался делать в этом номере до отплытия? Почему скрыл от меня, что снял гостиничный номер?
Я машинально нажал на кнопку вызова, забыв, что Зинаида давно ушла домой. Спуститься вниз и сварить кофе я не смог, настолько был переполнен эмоциями и взволнован собственным бессилием перед огромным количеством вопросов. Открыл бар, невидящим взглядом прошелся по горлышкам бутылок, закрыл его и остался сидеть перед ним на корточках.
Решил распутать дело по письму "А", с иронией подумал я о себе, но даже в своем друге разобраться не могу. Валерка не был со мной до конца искренним. Все правильно. Почему он должен полностью раскрываться передо мной, если я наотрез отказался помочь ему? Если бы согласился, то знал бы сейчас намного больше. Все равно судьба заставила взяться за расследование, но теперь у меня гораздо больше работы.