Ева, если у тебя ничего не болит, ты можешь идти. Но он посмотрел на нее взглядом, полным тревоги. Если пойдешь вечером гулять одевайся потеплее. И помни: ТАМ все будут рады твоему появлению.
Ева, конечно, ничего не поняла, но послушно поднялась с кушетки и ушла.
Так началась его новая жизнь! Он прыгнул, но до озера не долетел, а завис в воздухе, слабо понимая, как такое может быть. А потом вдруг очнулся Внешне это напоминало пещеру, в которой проводился светский прием. Дамы в легких струящихся платьях, на головах некоторых блестящие камни разных цветов либо в виде диадемы, либо свисающие на лоб. Все с открытыми плечами несмотря на жуткий холод (сам Роман уже продрог до костей). Мужчины во фраках и бабочках, на некоторых черные мантии. Детей здесь не было. Странные козлоногие официанты разносили бокалы с дымящимся вином (вином ли?) на подносах из чего то белого, похожего на кость. Никто здесь, несмотря на его внешний вид, спустя несколько часов с момента его купания в луже, ставший еще ужасней, над ним не смеялся. Наоборот, на него поглядывали с любопытством.
Смотри, какой красавчик! Не то, что все предыдущие, сказала одна дама на ухо другой. Что эти наряженные высокомерные дамы могли в нем найти, Рома не представлял. Робко он заглянул в фонтан посреди зала пещеры, и посмотрел на свое отражение: мокрые волосы, некрасиво взлохмаченные, лицо все в угрях, глаза маленькие и глубоко посаженные, а в них отчаяние и безумие. Худощавый, хоть и высокий, весь нескладный. И главное ни капли обаяния. Эти мысли занимали его сейчас куда больше, чем происходящее вокруг. Как он оказался в этой пещере, кто эти люди вокруг, почему они нисколько не удивляются его внезапному появлению? И почему всему этому не удивляется он сам?
Это всего лишь сон, сказал Рома, глядя на свое отражение в фонтане. Разумеется, это сон. Или галлюцинация от того, что я упал и ударился. И все же почему я даже во сне так некрасив? Ах, можно бы было добавить хоть по капельке красоты и обаяния!
Дальнейшее Рома помнил плохо. Вроде бы вода в фонтане пошла рябью, и от этого показалось, что отражение в воде весело ему подмигнуло, при этом обрызгав его ледяной водой. Странно, но Роме сразу же стало теплее. Далее козлоногое существо угостило его дымящимся напитком в серебряном кубке, а прелестная рыжая русалка, усевшись на край фонтана, пела для него жалобную песню на непонятном языке. Ему нравилась и сама русалка, и ее песня, и ее руки, гладящие его по волосам и по лицу. Но, пришлось ее покинуть, так как двое козлоногих уже вели его в другой зал, где абсолютно голые нимфы танцевали ему и для него. Потом, будто бы, сам собой исчез и этот зал, и Рома оказался в другом холодном и мрачном. Он стоял в центре зала возле большого камня (казалось, что этот камень близнец того, об который недавно запнулся Рома). Камень был мокрый, словно после дождя, а на его поверхности Рома разглядел множество темных, едва различимых рисунков: луна, звезды большие и маленькие, руки, соединенные в рукопожатие и многое другое. Затем он оглядел тех, кто стоял в зале вокруг камня и него самого. Многих из них Рома знал. Здесь были некоторые преподаватели, большинство из которых Рому любили (ему иногда казалось, что даже оберегали). Были несколько сверстников студентов с ними у него были нейтральные отношения. Много незнакомых людей. Все они кто то с надеждой, кто то с грустью, а кто то и с открытой ненавистью смотрели на него. Затем в центр зала вышел пожилой мужчина с серьезным сосредоточенным лицом. Рома уже много раз его где то видел, но где никак не мог вспомнить. По взволнованному гулу в зале Роман понял, что старик здесь главный, что его здесь любят и боятся!
Итак, трясущейся старческой рукой старик указал на Рому и приказал ему:
Встань на колени на камень, мой мальчик! Сегодня ты становишься одним из нас хранителем. Каждый из нас отвечает за
Дальше Рома уже не слышал. Он потерял сознание.
По годами вытаптываемой студентами тропинке к училищу идет Рома Мордвинов. Как обычно к трем часам. В это время заканчиваются занятия у королевы красоты Натальи. Он идет по еще не успевшим высохнуть после вчерашнего дождя лужам. На нем все та же смешная вязаная жилетка, все те же старые ботинки. Нос его хлюпает, а голова болит. Но что то вокруг него изменилось. Окружающие вдруг стали заискивать перед ним, одногруппники наперебой приглашать сесть за их стол в столовой, а преподаватели когда он отвечал у доски, практически заглядывали ему в рот, ловя каждое слово.