Погодите! Я старался говорить спокойным тоном. Хотя это не так просто, когда девица по имени Кровавые Волосы грозит тебе ножом. Мы все еще гости в вашем чертоге. Мы не нарушали правил.
Из-под краев Эгировой панамы повалил пар. Его очки в золотой оправе запотели. Бочонок у него под мышкой затрещал, как орех пекан в щипцах для орехов.
Ты мне солгал! проревел Эгир. Ты сказал, ты не Магнус Чейз!
Сейчас бочонок лопнет, предупредил я.
Это возымело действие. Эгир вытащил бочонок из-под мышки и принялся баюкать его, словно младенца.
Законы гостеприимства на вас не распространяются! Я разделил с вами пищу и мед, а вы меня обманули!
Но я не говорил, что я не Магнус Чейз, напомнил я. И, кроме того, ваши дочери притащили нас сюда из-за того, что мы сказали слово «мед».
И из-за вашего уродского желтого корабля! прошипела Кольга.
Интересно, кто-нибудь видит, что мое сердце сейчас проломит ребра? По ощущениям это именно так.
Верно, но сначала мед. Мы здесь, потому что интересуемся медом.
Правда, что ли? опешил Хафборн.
Мэллори так на него посмотрела, будто хотела пристукнуть на месте. А ведь между ними стояла еще морская дева.
Разумеется, правда, дубина!
Вот видите, продолжил я, никакого обмана. Наши намерения были абсолютно чисты!
Дочки Эгира взволнованно зашептались меж собой, бессильные против моей безупречной логики.
Эгир все укачивал свой бочонок:
А что конкретно вы хотите знать о меде?
Чудесно, что вы задали этот вопрос! вскричал я. И запоздало сообразил, что не знаю на него ответа.
И снова на выручку пришла Самира.
Сейчас мы объясним! заявила она. Но долгие истории лучше рассказывать за столом в кругу друзей за кубком доброго меда, правда же?
Эгир любовно погладил бочонок:
За кубком доброго аперитива с фруктовыми нотками.
Вот именно, одобрила Сэм. Поэтому давайте же разговеемся все вместе. Если наши объяснения покажутся вам неубедительными, можете после ужина убить нас.
Зачем убивать-то? испугался Ти Джей. Хотя конечно. Можете нас убить.
Справа от меня с острых, как когти, ногтей Блод капала кровавая морская вода. Слева вокруг Кольги кружился вихрь с градом. Остальные семь сестриц, рассаженные между моими друзьями, издавали звуки, похожие на рычание сумчатого дьявола[23].
Блитцен положил руки на кольчужный жилет. Несколько месяцев назад гном испытал на себе колющую силу меча Скофнунг и с тех пор довольно настороженно относится к холодному оружию. Взгляд Хэртстоуна скользил по лицам: эльф пытался разобрать, кто что говорит. Читать по губам сложная задачка, даже если собеседник всего один, а если их такая толпа, то и вовсе почти невозможная.
Мэллори Кин покрепче сжала кубок с медом и приготовилась впечатать его в физиономию ближайшей из сестер. Хафборн сонно хмурился, видимо, окончательно уверившись, что происходящее вокруг ему снится. Ти Джей с невинным лицом запустил руку в мешочек с капсюлями для винтовки. А Алекс Фьерро сидел как ни в чем не бывало и потягивал персиковый ламбик. Алексу лишние приготовления ни к чему. Я сам видел, как стремительно появляется его гаррота.
В общем, все зависело от морского бога Эгира. Стоит ему произнести: «Убейте их», и нас сварят в котле, как тот самый мед. Мы, конечно, будем доблестно сражаться. И столь же доблестно погибнем.
Ну, не знаю задумчиво протянул Эгир. Жена сказала убить тебя, как только увижу. Мне положено утопить тебя, оживить, а потом опять утопить.
Очень в духе богини Ран.
Великий владыка волн, встрял Блитцен, а вы давали клятву убить Магнуса Чейза?
Да нет, признался Эгир. Но раз уж моя жена так просила
Разумеется, следует уважать ее желания! подхватил Блитцен. Но в данном случае вам придется выбрать между ними и законами гостеприимства. И вам не принять верного решения, пока мы не расскажем свою историю.
Папочка, позволь мне убить их! взревела дева с непомерно большими руками. Я вцеплюсь в них и задушу!
Тихо, Волна-Душегубка, цыкнул на дочь Эгир.
Нет, папочка, пусть мне выпадет эта честь! возо-пила другая сестрица, шмякнув об пол тарелку. Я зашвырну их в пасть Йормунганду!
Молчи, Килевая Качка, нахмурился Эгир. Гном дело говорит. Вот же дилемма, однако
И он погладил бочонок. Я все ждал, когда он скажет что-нибудь типа: «Мой бочоночек гневается. А если мой бочоночек гневается, значит, смерть всем!»