Не зря я собирала и раскладывала по углам полынь с мятой.
Мои мысли хоть и неуместны, но отвлекают меня от переживаний. Я немного успокаиваюсь, как раз вовремя, потому как лорд Ральф обращается ко мне:
Я хочу, чтобы ты рассказала мне, почему тебя обвинили в убийстве твоего отца.
Его настойчивость удивляет меня. И одновременно надежда та самая надежда, что успела прорасти в моей груди шепчет мне, что не все еще потеряно, и эта настойчивость очень нужна.
Они нашли в моей комнате бутылек с ядом, мой язык еле шевелится, когда я говорю это.
Озвучить вслух будто сознаться в том, что ты причастна к этому.
Кто они? не сводя с меня пристального взора, спрашивает лорд.
Моя мачеха Мелинда, и слуги.
Лорд чуть сощуривает глаза, и от того его взгляд кажется еще острее. Кончики моих пальцев подрагивают, и я хватаюсь за плотную ткань платья. Я догадываюсь, каким будет следующий вопрос, и от того мне становится тревожно.
Воздух застревает посредине горла, когда рыцарь вопрошает:
А где была ты?
Мои ресницы дрожат. Мне хочется сомкнуть веки, лишь бы не видеть этот пронзительный взгляд, и то каким он станет, когда я отвечу на этот вопрос.
Меня перехватили у ворот, говорю и не узнаю свой слабый голос.
И снова тишина.
Лорд окидывает меня взором. Наверное, так смотрят на незначительную букашку, хотя я мало что понимаю в мужских взглядах. Единственный мужчина, с которым я общалась был мой отец. Слуги и жители мужского пола все они являлись для меня безликими тенями.
Что ты там делала?
От этого вопроса мне становится дурно. Если я скажу, как есть поверит ли мне граф? А если не поверит, то Перед глазами мелькает картина с виселицей-змеёй, и я чувствую, как моё горло сдавливает так, будто на него уже накинули петлю.
Несколько раз сглатываю. Вздыхаю. Набравшись мужества, отвечаю:
Я хотела убежать.
Что стало причиной этому?
Лорд чуть наклоняется вперед, и хотя между нами по-прежнему приличное расстояние, я отклоняюсь назад и едва не опрокидываюсь на кровать. Стыд обжигает мои щеки румянцем. Лицо так горит, что хочется умыть его колодезной водой.
Я жду, напоминает о своем присутствии рыцарь (разве возможно забыть, что он здесь?).
Я поссорилась с отцом.
Говоря это, я вспоминаю тот вечер. В груди поднимается горечь, а в ушах звенят отцовские слова.
«Ты не можешь проходить вечно в девицах»!
«Ты подчинишься»!
Прежде отец не говорил со мной так грубо. Даже сейчас эти воспоминания пробуждают в сердце боль и обиду.
Ты поссорилась с отцом, выделяя каждое слово интонацией, повторил мужчина. Что стало причиной вашей ссоры?
Он настаивал на том, чтобы я вышла замуж за барона Марвина.
Мне трудно говорить об этом. Хотя бы потому что передо мной мужчина, и ему не понять, каково это быть женщиной в нашем суровом мире. Мире, где за тебя решают чьей женой стать.
Ты не захотела этого, озвучивает свои мысли граф, и я киваю головой.
Следом мужчина задает очередной вопрос:
Почему же? В твоем возрасте другие женщины имеют уже несколько детей.
Я еще больше краснею от его слов. Кончик моего носа зудит, и я еле сдерживаюсь, чтобы не почесать его и тем самым в глазах лорда не выглядеть невоспитанной девицей.
Барон Марвин пьяница, отвечаю и вижу, как левый уголок губ мужчины дергается.
Что это? Попытка улыбнуться? Или ядовитая усмешка?
Мне трудно понимать этого человека.
Редкий мужчина не пьет. Твой отец, вероятно, тоже не исключение. По пути наверх я заглянул в склад и обнаружил там не одну бочку с элем, произносит лорд.
Я молчу, потому что лорд Ральф прав регулярно, и отец, и его воины, за ужином выпивали эль. Для них этот напиток был что для меня вода. Такая же ежедневная необходимость.
Так дело в этом? рыцарь выжидающе смотрит на меня.
Не только, я сглатываю, Марвин старый и уродливый. Я не хочу выходить замуж за него. Отец настаивал весь год, но в тот день словно сорвался с цепи. Мы поругались, и я сказала, что он стал для меня словно враг.
Ты назвала отца врагом?
Я сказала что он стал мне словно врагом, мой голос дрожит от обиды и боли.
Кто-нибудь слышал ваш разговор? лорд Ральф смотрит на меня спокойно, но моя душа трепещет под его взглядом. Я чувствую, что за внешним спокойствием что-то скрывается.