В маленькой девичьей комнате почудился солёный воздух морского прибоя, шум накатывающихся на берег волн, неистовый крик чаек.
Суженый появись, суженый появись, уже безотчётно шептала Оксана, до боли в глазах всматриваясь в черноту зеркала за ярким пламенем свечи.
Внезапно зеркало вспыхнуло светом яркого летнего дня, и она увидела белый корабль с алыми парусами.
Она вздрогнула, откинулась, замерла; потом резко вскочила с головокружительно падающим сердцем, вспыхнув неудержимыми слезами вдохновенного потрясения
Не помня, как оставила дом бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события
Она оказалась на берегу, где уже собралось много людей. Завидев девушку, все смолкли, все со страхом отошли от неё, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем её чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю
Смертельно боясь всего ошибки, недоразумений, таинственной и вредной помехи она вбежала по пояс в теплое колыхание волн, крича:
Я здесь, я здесь! Это я!
Оксана, ты спишь? мать осторожно приоткрыла дверь комнаты дочери и зашла внутрь.
Там никого не было.
На столе стояла зажжённая свеча, слабым пламенем освещавшая великолепную картину в ореховой раме. Морская бухта, вдали огромный белый корабль под алыми парусами, лодка, идущая к берегу, девушка по пояс в воде с протянутыми к лодке руками, и, совсем близко, спиной люди на песчаном пляже, смотрящие на алые паруса. Но не все. Мать приблизила глаза к картине.
Уж больно на Василису похожа, произнесла она удивлённо, рассмотрев лицо женщины, и отвернулась от картины.
Василиса тоже отвернулась и посмотрела на стоящую в воде Оксану.
КАЛИНОВ МОСТ
Их было четверо. Они гуськом шли по обочине дороги, а мимо с шумом мчались автомобили одни туда, другие навстречу. Обочина была узкая с крутым кюветом, а потому все шли друг за другом, как верблюды в караване. Для полного сходства не хватало только верёвки, погонщиков и барханов.
Эй, Машка, крикнул один из них, далеко ли ещё до твоего поворота?
Девушек в этой четвёрке не было, а фамилия одного из идущих была Мишкин. Приклеилось к нему почему-то Машкин, но звали его коротко Машка. Машка вначале обижался и не отзывался, но потом привык.
Там внизу поворот направо, ещё полкилометра, наверное, так же прокричал в ответ Машка.
Свёрток, обещанный Машкой, оказался гораздо дальше и когда ребята дошли до него, начало темнеть и заметно похолодало.
Ничего, теперь мы будем лезть вверх, а там теплее, сказал Машка.
Однако за поворотом дорога, вопреки обещаниям, продолжила идти вниз, вместо гладкого и ухоженного асфальта гравий, а снегозадерживающая полоса деревьев превратилась в густой лес.
Там, наверное, ещё холоднее, Серёга кивнул вдоль дороги.
Гигантские берёзы перемешались с ещё более гигантскими елями, а на верхушке каждой ели неподвижно сидел чёрный ворон. При приближении четвёрки они никуда не улетали, а только смотрели на них сверху вниз, как смотрят местные на пришлых.
Серёга обернулся главной дороги, по которой туда-сюда мельтешили машины, видно уже не было. "Странно", подумал он, "Вроде и идём недолго".
Краем глаза, в лесу, он заметил старушку, волочащую что-то очень тяжёлое. Он быстро повернул голову. Никого. Внимательно осмотрев край леса, и не заметив ничего подозрительного, хотел пойти дальше, как тут же снова увидел старушку. Серёга быстрее прежнего повернулся к лесу. Точно. В лесу. И точно старушка, а в руках у неё конец натянутой верёвки. А второй конец верёвки был привязан. Да ни к чему он не был привязан. Так и был в воздухе. Серёга протёр глаза, но ничего не изменилось. Только он хотел сообщить своим друзьям о странной бабке, как та увидела, что за ней наблюдают и исчезла. Вот так тянула лямку, а потом раз, и исчезла.
Он хотел рассказать об увиденном остальным, но передумал ещё посчитают идиотом.
Вóроны на елях не двигались, и только их головы поворачивались вслед четверым искателям.
Машка, идущий первым, остановился.
Привал, сказал он, Ставим палатки, кушаем, и спать.
Все устали и хотели есть. Поэтому без возражений сошли с дороги и ближе к лесу начали ставить палатки.
Потом походили по округе, набирая всяческих коряг, и около палаток разожгли костёр. Костёр разгорелся и сразу, резко кругом стало темно. Чёрный лес рядом, чёрный лес за дорогой, да и сама дорога сделалась чёрной. И только от костра исходил свет и тепло. Все четверо уселись у костра и в руках у них оказались кружки с горячим и сладким чаем.