Вот в один из таких дней пустил он лодку свою по течению, сам глаз с поплавка не сводит. Вдруг слышит, в кустах за камышами звуки какие-то странные. Не то квакает кто-то, не то хлюпает что-то. Отложил он удочку в сторону и за весла взялся, и к берегу лодку свою направил.
Подплыл. Видит, девушка сидит, плачет, слезы в реку роняет. Красивая девушка. Одета нарядно. И чего ей такой грустить, подумал парень.
Эй, чего ревешь-то? окликнул он ее.
Она голову подняла, ресницами длинными взмахнула. Увидел Степан, что глаза у нее большие зеленые, красивые, да только слез полные.
Так я же принцесса, Зоя, ответила девушка.
Так тем более, не понял парень. Чего грустить-то? Во дворце живешь, чай, не голодаешь, платье вон у тебя нарядное. Чего еще девчонке для счастья надо?
Так ты разве не знаешь? удивилась она. Все это знают. Радоваться я не умею. Плачу каждый день.
Так от чего же это? Или ты больна чем? спохватился он.
Нет, покачала она головой. Папа скрывает это ото всех, но люди все равно шепчутся. Мама меня прокляла перед смертью. Я хоть и маленькая тогда была, а хорошо ее слова запомнила. « Будь ты проклята, сказала она. Ты красоту мою, радость мою сгубила. Из-за тебя я счастье потеряла, слезы лила. Так и тебе вовек радости не узнать!». Потом она запнулась, захрипела, глаза закрыла и прошептала еле слышно: « Только самый-самый». И умерла.
Вот так история, Степан голову почесал. А что же ее последние слова-то значат? Только самый-самый?
Не знаю, Зоя пожала плечами. Я думаю, ничего. Думаю, что в бреду она уже была, не понимала, что говорит. Вот с тех пор я и грущу, и плачу. Каждый день я хожу сюда, чтобы папу своими слезами не расстраивать.
Так вот в чем дело! воскликнул парень. А я-то голову ломаю, почему рыбы в реке мало стало! А потому, что вода в ней теперь соленая! А все от твоих слез! Так не годится, сказал он строго и пальцем ей погрозил. Хоть ты и принцесса, а не дело это реку портить, добрых людей пропитания и заработка лишать.
Так разве я виновата? Слезы сами льются, взглянула она на него укоризненно и опять заплакала.
Так неужели сделать ничего нельзя? Может, есть способ какой хворь твою победить, от проклятья избавиться?
Так папа все уже перепробовал: и докторов, и колдунов, и шаманов заморских ко мне приводил. Ничего не помогает. Только одна цыганка сказала, что слова последние мамины спасти меня могут.
Это как же?
Ну вроде как мысль она свою последнюю перед смертью не закончила, проклятье не завершенным осталось, значит, и избавиться от него можно. А раз сказала она «самый-самый», так и надо его, этого самого-самого найти.
Ну и кто это такой? И как найти его?
Так в том-то все и дело, что не знает никто, даже цыганка та не знает.
Задумался Степан, голову почесал, взгляд на Зою кинул. У той слезы с лица прекрасного прямо в реку капают.
Так, Зоя, сказал он решительно. Хоть ты и принцесса, а реку портить я тебе не позволю! Надо это дело исправлять. Говоришь, нет другого способа, значит, надо найти этого самого-самого.
Так как найти-то? Никто на такое не решается даже.
А я решусь, твердо сказал рыбак. Если есть он, найду его!
Ах, она руками всплеснула, мы с папой очень благодарны тебе будем, если возьмешься за это дело.
Не просто так помогу, Степа брови сдвинул. Награды потребую.
Так, что хочешь, проси!
Замуж выйдешь за меня, если беду твою прогоню? выпалил он и взглядом в принцессу впился.
Замуж? удивилась она. Уголки ее нежных розовых губ опустились. Я же принцесса, а ты рыбак. Как такое возможно?
Ну не хочешь, как хочешь, махнул Степан рукой. Значит, уеду отсюда, другие берега искать буду. А может, вообще, моряком стану. Ну прощай, принцесса.
Стой, стой! испуганно воскликнула она. Я согласна. Выйду за тебя замуж, коли папа против не будет. Женихов-то у меня все равно нет. Кому плакса такая нужна? Все веселых любят.
Ну вот и хорошо, кивнул Степан.
*
На следующее утро в дверь избушки рыбацкой постучали настойчиво. Открыл Степан, а на пороге стражники королевские стоят. Под руки его взяли и во дворец доставили.
Ну здравствуй, рыбак, сказал король. Вид он имел озабоченный. На лбу и меж бровей глубокие морщины залегли.
Степан поклонился почтительно.
Значит, говоришь, поможешь дочке моей?