Впрочем, на свидания я периодически хожу, но по моим ухажерам можно смело писать руководство по барановодству.
Некоторые из моих подруг «родили для себя», но для себя я предпочитаю подольше поспать, повкуснее поесть и иногда поваляться на диване с книжкой, а не менять памперсы.
Ах да, вот мне уже хорошо за тридцать, я сижу в машине одинокая, безработная неудачница, изо всех сил делающая успешный вид.
Делать вид единственное, что я умею делать относительно сносно.
Вся вторая половина моей жизни сплошное вранье. Порой мне противно от себя самой, накатывают слезы, нападает хандра. В такие дни я зарываюсь в одеяло и стараюсь не контактировать с внешним миром. Потом прихожу в себя, вылезаю из укрытия, натягиваю улыбку и пытаюсь жить дальше.
Вот уже полгода я безуспешно ищу работу. Денег у меня почти нет, приходится требушить кредитку. Как потом возвращать долг и начисленные проценты тема отдельной головной боли. Родителям, которые беспокоятся за свое престарелое бестолковое чадо, я усиленно вру, что у меня были накопления, и еще надолго хватит.
Почему я не говорю им правду? Мне элементарно стыдно.
Практически все мои бывшие одноклассники и одногруппники живут гораздо лучше, чем я. Я не смогла преуспеть ни в одной сфере.
Все детство я была уверена в том, что я самая умная, самая красивая и самая талантливая девочка на свете, но потом началась правда. В музыкальную школу меня не приняли по причине отсутствия музыкального слуха и чувства ритма.
Красивые руки, пальцы тонкие, мог бы выйти толк, качала высокой прической дама за фортепиано. Но слуха нет. Это катастрофа.
Еще хуже обстояло дело с танцами. Я весело прыгала целых два занятия под музыку, совершенно не координируя рук и ног. В конце второго занятия, наша молодая учительница подошла к бабушке. Что она говорила, я не слышала, но на улице бабуля купила мне пломбир и сказала:
Может быть, лучше сходим в художественную студию?
Там меня даже хвалили.
Девочка прекрасно видит свет, удивительно, просто волшебно, рассказывала бабушке педагог. С техникой пока беда, но с этим можно работать. Потребуются дополнительные занятия и финансы, конечно же.
Финансов в семье с тремя детьми было не так много, как требовалось для развития моих способностей, поэтому решено было попытать счастья в эконом-вариантах.
Я пыталась ходить на курсы кройки и шитья, но не смогла сшить даже игольницу. На занятиях керамикой я слепила уродливый подсвечник в виде носочка, который не понравился даже мне самой. Со спортом не сложилось сразу при беге я задыхалась, прыгала в длину не больше метра, отжималась два раза, а вместо подтягиваний болталась на турнике сосиской.
В общем, за что бы я ни взялась все получалось вкривь и вкось. Родители были слишком заняты бытовыми вопросами, а бабушка не хотела мучить любимую внученьку. Поэтому просто махнула рукой и перестала водить меня по кружкам.
Меня это даже радовало пока другие девчонки топали в ненавистную музыкалку или уставали на танцульках-бегульках, я валяла «дурочку».
Учеба давалась мне легко, и было даже обидно, что моя фамилия Хрусталева чаще всего оказывалась последней в списке.
После школы я без проблем поступила в институт, где пять лет изучала иностранные языки.
Липочка у нас умница, она разговаривает на иностранных языках! радовались родные. Липочка жила под крылом обожающих родственников и продолжала верить в свою исключительность.
Все встало на свои места, когда я начала самостоятельную жизнь.
В начале «нулевых», когда Серега закончил свой институт, родители продали старую двушку, которую до этого выгодно сдавали, добавили денег и купили три одинаковых однокомнатных квартиры в новостройке. Каждый птенец, получая образование, вылетал из родного гнезда в отдельные пенаты.
Серега уже давно поменял свою норку на шикарные трехкомнатные апартаменты в новом микрорайоне, Димка приобрел дом за городом, и только я до сих пор живу на прежнем месте.
Самая умная и талантливая Липочка оказалась полным нулем без палочки в самостоятельном плавании. Работать переводчиком я сразу не смогла в силу своих неуемных амбиций. Сходив несколько раз на собеседования и выяснив, что помимо переводов мне предстоит подавать кофе руководителю, я безумно расстроилась. Разве для этого я пять лет штудировала словари?
Но если с кофе можно было бы смириться, то