«Мертвецы! Опять мертвецы! думает он о Регине, Адриане и Антонине. Им кажется, что с высоты прошедшего времени они могут меня судить, поучать, внушать как управлять государством, как воспитывать сына. Однако время всегда одинаково, коль будущее и прошлое нам неподвластно. Я вижу свои ошибки, но вижу и их недостатки. Я вижу свои достижения, а также и их. При всех различиях мы одинаковы, потому что всегда сможем оправдаться за сделанное не только перед богами, но и перед людьми».
В повозке стало душно, полог ее нагрелся от солнца. Марк Аврелий проезжал по цветущей долине реки Оронт, мимо кедровой рощи, оливковых садов, не задерживаясь возле несущей свои воды реки, которая вопреки всему бежала вспять, с юга на север. Река была зажата ущельями и утесами и скудно кропила прибрежные земли. И Марку пришло в голову странное сравнение: его мысли как эта малодоступная вода, ими трудно напиться, сколько бы ты не пил.
После разговора с Коммодом некоторые сановники услышали, что Марк не собирается посещать Антиохию. Наоборот, за активную поддержку Кассия император решил наказать город запретом на проведение разных собраний и увеселительных зрелищ, в том числе и скачек.
К Марку явился недовольный Пертинакс. Тучный, неуклюжий Пертинакс плохо переносил жару. Он потел, ежеминутно обтираясь платком, лицо его было красным. «Зато на коне в доспехах он выглядит великолепно», оправдывал его Марк.
Великий цезарь, я слышал ты пожелал не наказывать антиохийцев за их предательство, с одышкой, делая паузы в словах, начал Пертинакс. Однако эти люди тебе изменили. Я бы казнил наиболее рьяных последователей мятежника Кассия.
Ты требуешь их крови?
Да! Кровь запоминается надолго. У оставшихся смутьянов от такого наказания пропадет желание бунтовать, и оно укоротит им языки, подбивавшие народ к возмущению.
Я лишаю их увеселений, Пертинакс. Я знаю восточных людей, поверь, для них это будет жестокой карой, возразил Марк.
Недостаточно жестокой, мой император, с упрямством произнес Пертинакс. Он наклонил шишковатый череп вперед, глаза его будто налились кровью.
Марк подошел к своему старому командиру, прошедшему через многие битвы, всмотрелся в его лицо, глаза, заметил красноту их белков и у него невольно возникло воспоминание, что где-то подобное он уже видел. Ах, да, такими были глаза его покойного брата Луция Вера перед смертью, когда они вместе возвращались в Рим. Это было семь лет назад.
«Брата не вернуть, однако Пертинакса я не хотел бы отпускать к богам раньше отпущенного ему времени, еще предстоит много работы, подумал Марк. Пусть успокоится и ни о чем не думает. Со старыми вояками лучше всего говорить их же языком, твердым, приказным, и тогда до них доходит, что принятое решение не подлежит обсуждению».
Я не изменю свою волю, Пертинакс, жестко заявил он. Этот совет дали мне великие боги! Кроме того, он смягчил голос, они же советуют беречь людей. Люди империи, Пертинакс, и так понесли большие потери от смертоносной чумы.
Повинуюсь твоему приказу, цезарь! глухо пробормотал Пертинакс, приложив правую руку к груди. Голос императора голос приказа ему понятен. И, хотя это указание не кажется ему мудрым, соответствующим обстановке на востоке, где всего несколько месяцев назад крупнейшие города Антиохия и Александрия полностью поддержали мятежного Кассия, все же устами Марка говорил закон, который тот и олицетворял.
«Это ошибка, думал Пертинакс. Иногда мягкотелость нам дорого обходится. Однако цезарю нечего опасаться, когда за его спиной стоят легионы с севера и союзные племена, готовые дать воинов для похода. Он может позволить себе ошибаться, зная, что его ошибки поправимы».
«Император изменит решение», пообещал Клеандр расстроенному Коммоду.
Что проделал его хитрый слуга, с кем встретился, осталось загадкой, только когда император проезжал неподалеку от Антиохии, к нему навстречу выдвинулась представительная делегация горожан. Они пришли с почтительными лицами, с хвалебными речами и богатыми подарками.
«Благодарите меня, что с вами поступают милостиво. Другой правитель, вроде Калигулы или Домициана, оставил бы висеть на крестах многих, и виновных, и невиновных, сообщил Марк антиохийцам, нахмурив брови. Я также уменьшу территорию Сирии и уберу лишние полномочия у наместника. И вообще надо подготовить указ, запрещающий управлять провинциями их уроженцам».