Ну что? спросила запыхавшаяся от быстрого бега А́нжи. Есть хорошие новости?
А ты как думаешь? Эйк постарался сказать это разочарованно, но получилось с улыбкой, словно хотел заинтриговать. Просто он был рад снова увидеть Анжи, и даже неудача с очередным «переселением» не смогла затмить это его чувство.
Слушай, прошептала Анжи, пытаясь понять эту раздвоенность в интонациях Эйка. Я же была поросёнком. Я вообще не понимала что происходит. А потом и вовсе сошла с ума. Давай рассказывай.
Эйк поцеловал её в губы и только после этого сказал:
Судя по всему, это не конец эпизода. Нас выкинуло раньше от избытка моих переживаний и твоей.. Твоей смерти. Конечно, могли быть и какие-то другие причины, но я их не вижу.
Я умерла? Что со мной случилось? Я не помню.
Ты спрыгнула в озеро с утёса. Странный случай.
Первый раз такое.
Да. Я испугался, что тебя выбросит как-нибудь иначе и мы не встретимся здесь.
Слушай. серьёзно сказала Анжи. Если вдруг случится нам разойтись
Не говори так.
Нет, ты послушай. Ты же испугался, значит сам предполагаешь такую возможность.
Не хочу об этом ничего слышать. Мы не разойдёмся. Никогда же не расходились.
И всё же, настаивала Анжи. Рано или поздно всё случается первый раз. Не трать тогда время на мои поиски. Иди один. Мы должны найти последнее звено. Вместе или кому повезёт больше. Это важнее всего остального.
Я понимаю, с горечью произнёс Эйк.
Обещай мне.
Эйк молчал, опустив глаза и сжимая в своей руке горячую ладонь Анжи.
Обещай, Анжи стала толкать его в грудь.
Обещаю, тихо произнёс Эйк.
Хорошо. Теперь идём?
Пошли.
И они снова направились в сторону Ватикана, огибая группы пьяных людей, склонённых у костров и окружённых танками, пушками и телегами.
Я составил в голове карту, сказал Эйк. Карту наших «переселений». Всё ведёт в одном направлении. Смотри сама: сначала Перу, потом Бразилия, затем Египет, а теперь Иудея. Всё по одной линии, с юго-запада на северо-восток. Мы будто собираем себя по частям, чтобы обрести цельность. Я чувствую, что не хватает совсем немножко. И мы уже близко.
Надеюсь. И знаешь, что я ещё заметила?
Что?
Мы всегда оказываемся в тех местах и в том времени, когда вот-вот должен случиться локальный конец света.
Эйк задумался.
А ты права, согласился он. Первые цивилизации Южной Америки, потом Атлантида, потом Амарна времён Эхнатона в Древнем Египте, и наконец Иудея. Ведь это же был Христос?
Ага. Изгнание легиона. Не каждый день такое увидишь.
А время Рори? «Пролог» каждый раз начинается с него и Оми. Дальше этого мы будущее никогда не видели.
Возможно, потому что его и нет, чуть слышно сказала Анжи.
Мне жаль, что тебе пришлось пережить в этот раз такое.
Да я была счастлива, улыбнулась Анжи. Я даже не успела осознать, что моё счастье куда-то исчезло. Плохо только, что помощник из меня в таком виде никакой.
Не известно, поспешил успокоить её Эйк. Может быть, всё это не случайно, и поросёнок здесь самый важный фрагмент картины.
Скажешь тоже.
Разве такого не может быть?
Не знаю. Вот если бы Единорог или какая-нибудь Жар-птица
Эко ты хватанула. Поросёнок. Хрю-хрю, засмеялся Эйк.
Ах ты дрянная девчонка, Анжи заколотила по груди Эйка руками, а потом пустилась бежать.
Эйк кинулся вслед за ней, раскинув в стороны руки и глядя вверх, где в глубоком чёрном небе сияло далёкое прошлое, возможно, погасших уже звёзд.
Оми, Рори, рант
2
Анжи говорила, что ты феттлер. Это правда? Скажи, правда? Или у нее галлюцинация? Анжи? Черт возьми! Чего молчишь? Анжи! Анжи! Анжи! Анжи Анн-ли-анжи Ан о че-е-е-е-е Ан о ч
Ну что опять за хрень такая?! Спокойно. Расслабляемся Дышим ровно. Поехали
Анжи говорила, что ты феттлер. Это правда?
Рори остановился.
Можно сказать и так, задумчиво произнёс он и продолжил движение.
Я так и знала, закончив с мороженым, с наигранной обидой выпалила Оми.
Что знала?
Что никакой ты не феттлер.
Это почему же?
Феттлеры другие. Не станут они гулять по парку с ребёнком, теперь Оми остановилась и ухватила за руку Рори. Я, конечно, не ребёнок. Даже не сомневайся. Но всё равно. Они снова пошли. Феттлеры, как мыльные пузыри. Только не маленькие, а те, которые надувают факиры, огромные, с другими пузырями внутри. Двигаются они также, и такая их распирает гордость, что того и гляди сдвинут плечом по дороге какое-нибудь зазевавшееся здание.