Наташа прошла в номер, и, бросив полный обещаний взор на Густава, присела на краешек кровати:
Меня зовут, Наташа, господа.
О, Наташа! радостно воскликнул Гёйсе, мысленно натягивая на голову этой монашки клобук, Кто ви бить?
Вы так хорошо говорите по-русски, не отвечая на его вопрос, наигранно удивилась Наташа.
М-м-м! Майн друг о-кей, учитель по-русски, я найн О! и он вежливо склонился, вспоминая русскую фразу, Мени зови святей отец Гёйсе Пюйкеннен.
Добрый вечер, осипшим голосом откликнулся Сирман, осторожно набирая в легкие воздух.
Как хорошо у вас, сообщила Наташа, обводя глазами фронт предстоящей работы, и неосознанно похлопала при этом по кровати. Отец Гёйсе понял все без слов, и с готовностью присел рядом.
Do you know, начал он долгий и тернистый путь возвращения заблудшей души к царству света, что мире есть a lot of unanswerable факт!? For example, when Мария and Абрам делай Иисус, Абрам has been loving Мария from distance `cause He`s been watching them! (Знаете ли вы (что мире есть) много необъяснимых (факт)!? Например, когда (Мария и Абрам делать Иисус, Абрам) любил (Мария) на расстоянии, потому что Он наблюдал за ними. /англ./) И он обернулся с Густаву, чтобы тот помог с переводом.
Необъяснимый факт, когда кто-то наблюдает за тем, что делают Мария и Абрам, со стороны, произнес тот, не заботясь о смысле.
«Да они действительно извращенцы», подумала видавшее на своем веку всякое дитя порока, «один, значит, будет смотреть, а другой в это время» Однако Гёйсе вдохновенно продолжал:
It was two thousands years ago! Nobody can do it until! Why? О, я ответ! Because Яхве is a God! Он тоже дружить Мария distance (Это было 2 тысячи лет назад! С тех пор никто не смог сделать так! Почему? (О, я ответ!), Потому что Яхве Бог! (Он тоже дружить Мария на расстоянии, /англ./), запнулся Гёйсе, пытаясь подобрать нужное слово. Густаву опустил подробности и вновь перевел просто:
Это было очень давно, и Яхве тоже дружил с Марией издалека.
По интернету что ли? простодушно удивилась Наташа, слегка заинтригованная таким началом.
По Святая Книга! торжественно произнес Гёйсе. Он поднялся и вскинул указательный палец вверх. Теперь его взгляд пылал, и весь он как будто вырос, стал величественным и могучим. Я есть показать! И он ринулся к сумке.
«Он будет делать это со мной на книге» мелькнуло в голове у ночной бабочки. В это время Густав скрестил руки на груди и присел на табурет: происходящее стало приобретать интересный оборот.
Святая книга, святая книга, пел Гёйсе, копаясь в сумке, Ага! Here`s a lot of (Есть много, англ./) интерестний Святая Книга, продолжил Пюйкеннен, возвращаясь к представительнице паствы. Наташа в это время не сводила взгляд с толстого томика, пытаясь понять, не слишком ли сильно будет у нее после всего этого болеть спина, Но люди нет время: too many words, rules, устать читай, take a lot of time. But actual preacher have to use a ясык! (Но люди- нет время): слишком много слов, правил, (устать читай), отнимает много времени, поэтому настоящий проповедник должен использовать (ясык). /англ./) И он открыл рот, при этом поболтав кончиком языка между зубами.
У людей нет времени, чтобы тратить его на книги. А потому, чтобы не тратить много времени, настоящий проповедник использует свой язык, констатировал Густав. Гёйсе в этот момент облизывал губы и демонстрировал достоинства своего языка.
«Вот это святоши!» даже слегка брезгливо подумала путана.
Have to use a ясык, to make you верить. One man не верить Яхве, he said (Должен использовать (ясык), чтобы заставить вас (верить). Один человек (не верить Яхве), он сказал/англ./): «Я иметь мама! Я иметь жена!, неожиданно затараторил Гёйсе по-русски, Я иметь баран! Почему Яхве? Я всех иметь без Яхве!»
Ну, нет!, вдруг прервала его тираду Наташа. Она вскочила с кровати, и по всему было видно, что слова Гёйсе ее серьезно задели, За кого вы меня принимаете?! Может, вы там у себя, за границей, и делаете все это, но я с вами после барана не буду! Понятно? Мне это, может, неприятно! Меня сейчас вообще стошнит, добавила она и, действительно, с трудом сдерживаясь, пулей вылетела из номера.
В комнате воцарилась тишина. Проповедник с раскрытым на полуслове ртом и поднятой вверх рукой удивленно замер. Он не мог понять, что же так обидело его первого слушателя в этой большой перспективной стране. Он вопросительно обернулся к Густаву, но тот только пожал плечами, так и не успев перевести гостье все тонкости финской проповеди. Медленным шагом Пюйкеннен вышел в коридор и слабо, безнадежно крикнул: