преследовательницу. Из снов и навигаций.
Он не сумел скрыть раздирающего его на части самодовольного вызова, обращенного ей одной. Она поняла, что попалась.
Она поняла, что совсем попалась. И, кажется, почти приняла это.
* * *Потом было поочередное хвастовство-признание почти на публику, что они раздобыли вчерашнюю запись наперегонки, и какими немыслимыми «блатными» путями А Катя не приминула сообщить, что им с подругами есть чем эту запись дополнить. Ну и, конечно, назрел детальный отсмотр видео для прояснения личности визитера и упомянутых событий.
А там все как на духу. И его заблюренное раздраженое уличённое матерное «рука-лицо» в ответ на нежданное (никем!) фото-свидетельство (буквально, из ЗАГСа) на экране. И сам факт, никак не вписывающийся в его фантазийный образ, столь далекий от бытовых подробностей. Потом его разнузданный уличный дэнс на фривольную песенку. Бесстыжую. Да, полный умелого достоинства и изысканного юморка в обрамлении полной неприличности! Но! Бывают эксперименты с вариантами успеха, а бывают чистые экзальтации «из потока».
Все знают простую истину: большей части мужчин в мире лучше не танцевать. Сия провокация всегда не в их пользу. Было бы смешно, если б не было так грустно. Но бывают яркие исключения те, кто родился для танца и в танце. Тут можно было б рассуждать про физическое воображение, координацию и наработанность, особое чутье если б тут вообще можно было б рассуждать. Но эти люди не оставляют шансов на рациональность и анализ просто кидаются в стихию, и забирают за собой окружающих, отшибая способность зрителей к рассуждениям чистым впечатлением, которое несут всем. Им не нужно выучвать что-то, или стараться, харизматичность их движений она в мелочах. Это игра движением, она живая, она плещется стихией. И лишь потооом догоняет зрителей словом «профессионализм». Именно это слово и настигало обычно всех вокруг него, что не было для него секретом. И принималось как должное, снисходительно. Умею, ок. Порадовать? Не вопрос.
И тут, лениво следя за реакцией и не давая волю смущению за песню, он вспомнил, какой кураж поймал в тот момент. Какой энергией обстреляли его загоревшиеся десятки глаз, при чем не только молодых, но и удивленных. Как легко и небрежно он чувствовал себя, словно скинув груз ответственности момента и своих лет, и отклик всяких закулисных сожалений, смело шаг за шагом в ритм прижимаясь к левой трибуне от исполнителя. Тёмные спортивки с белыми полосками по бокам, мягкая прямая майка бело-молочного цвета с рукавами, танцевавшая вместе с ним и не скрывавшая всех его подмаечных козырей. Хорошо, что у его друзей из его команды, которые танцевали вместе с ним обычно, а вчера болтавшиеся сверху позади трибуны, нашлась точно такая же чтоб переодеться, потому что эта через минуту пошла незаметными на видео пятнами волнения и избытка энергии. Переодевание, кстати, попало на незаконченную по мантажу версию, которой уже успели обзавестись оба участника. Ага, переодевание под носом у хейтеров, прям рядом с депутатом, с «уместной» ремаркой его (не депутата!) дружга про «девчонки потекли». Первое его вчерашнее переодевание с первым засветом его растиражированной фигуры, которой он вполне вправе гордиться. Правда, как арт-объектом, способным привлечь внимание к чему-то стоящему, а не разменной монетой низменных интересов. Такое роскошество, дар природы слишком дорого, чтоб транжирить попусту, и он давно успел это усвоить. Он дан неспрста.
Зрители, конечно, слегка оцепенели. И от танцев его, небрежно-манящих, но на таком топовом уровне, так играючи, и от «роскошеств» щедрой природы. Сначала вчерашние живьем, а теперь перед экраном. Жевать перестали. Но это было только начало.
«Вчера» перемешалось с «сегодня» в воронку. Будто его несколько, и оба каждый на своем месте.
Через недолгую паузу после первого перформанса он стал к микрофону. Теперь бэк-вокалистом к рэп-проекту, с которым сотрудничал ещё пару лет назад. Упомянули, что он автор этого философского крепкого текста, (то, что он к тому же сам написал, как водится, аранжировку, сам сводил не упоминалось, он он-то знаааал Чего ему все это стоило, скольких ночей),
и тогда он впервые попробовал петь в этой манере занижать голос до непривычного для массслушателя, почти по-теноровому. Почти по театральному. Этот скилл он раньше особо никому не показывал не верил, что такой помпезный стиль будет принят в массах, да ещё в его статусах «рэпера». Но в тандеме с кубиками на прессе и крупными брутальными орнаментами по телу срабатывало теперь на проверку не плохо. Переплеталось в крепость духа. И тех самых, что тоже должны быть железными. Нет, не нервы.