Граф, как хозяин трактира, благосклонно относится ко всем посетителям главное, чтобы посуду не тырили, а с остальным можно разобраться. Поэтому у него в заведении нередко вспыхивают драки, в которые хозяин очень любит встревать, правда, после его уразумений многие долго в себя приходят. Поговаривают, что есть особо отличившиеся, так в себя и не пришедшие, а есть те, кто под прессом неопровержимых убеждений Графа менялся содержимым со своим соседом и до сих пор не может понять, кто есть он.
Вот в это заведение пришли наши закадычные друзья. И каждый из них, входя под прокопчённые своды трактира, вряд ли мог бы с точностью до килограмма сказать, что тут может произойти в ближайшие пять или даже десять секунд. Хотя необычности и несуразности в этом месте были обычным делом. Вот и сейчас в дальнем углу сидела требуха по имени Китовый Ус и рассказывала, как она уснула на льдине айсберга, а эти бисовы дети (они же тюлени) успели так разбрестись, что она с трудом их собрала.
Одна выручалочка у меня моя верная собачка, косатка Силька, похохатывала она. Каждый раз, когда мы возвращаемся с перегона, я всегда с благодарностью думаю о кривом дядюшке Нос, который подарил её мне на день моего огнедышащего ангела. Хороший у него питомник!
Да уж скажешь, раздался пьяный голос в другом углу трактира, и все узнали известного погонщика леммингов панциря по кличке Кетмень. Мне он несколько раз выращивал песцов для прогона, да толку от них было что от твоей песцовой шапки!
Ты сомневаешься в моих словах?! Требуха закатала рукава обширной рубахи, отёрла ладони о кожаные штаны и поднялась, по пути прихватив кружку с недопитым пивом.
Я, ежели правду грю, то не отступлюсь! вскочил молодым петушком Кетмень.
А я, стало быть, морочу воздух грязной брехнёй? Китовый Ус подошла к панцирю и нависла грозовой тучей у него над головой.
Стало быть, так! не унимался Кетмень.
Хочешь сказать, что моя Силька пустобрёха?!
Угу только и успел произнести панцирь, как громадная оловянная кружка опустилась на его маковку. Тут же появился Граф и, без особого интереса поглядывая на обмякшего панциря, спросил: Ты от души или так, для острастки?
Смеёшься! Если бы от души, она у него вмиг вылетела бы. Так, шоб не рыпался на честных барышень!
Сама отнесёшь или мне приложиться?
Тащи, боюсь перепачкаться, великодушно махнула рукой требуха.
Тогда с тебя ещё пару монет и выпивка для панциря на весь вечер. Деньги есть или в кредит?
Да я же с перегону. Конечно есть, видишь? Она потрясла перед его морщинистой мордой кошельком, затем достала монеты, отдала Графу и вернулась на своё место под бурные возгласы собутыльников. Хозяин трактира поднял панциря как пушинку, отнёс его на своё место, вылил ему на голову остатки пива из кружки, взятой с соседнего столика. А когда панцирь пришёл в себя, то спокойно сказал: Теперь выпивка будет только под еду, она оплачивает.
Я всегда знал, что требуха обширнейшей души женщина, живо возрадовался Кетмень, слизывая текущее по лицу пиво. Тащи ведро крабовых клешней, креветок, мидий и жбан моего любимого, зеленовато-тёмного, холодненького, с хрустящими льдинками.
Описываемая сцена как раз и произошла на глазах скрыги и ротана за какие-то десять секунд. Она была настолько обычным делом в этом трактире, что на неё никто так и не обратил бы внимания. Если не считать короткого замечания ротана.
Вот видишь, а ведь это тоже любовь.
Кого? Панциря, что ли? удивился Тяй.
Да, его. Только он так обожает требуху, и она об этом знает, и ей очень приятно от этого обстоятельства.
Ага, и за свою любовь панцирь получает всегда кружкой по голове, а потом закуску с выпивкой.
Страдать надо уметь со вкусом.
По-моему, он просто клянчит выпивку, сохраняя, так сказать, своё мужчинское достоинство.
Неужели?! А вот подойди к требухе и скажи, что, мол, панцирь, уже который год по ней вздыхает.
Ей дел до его вздохов что козлу до кордебалета! Она только о своей Сильке думает. Может, иногда ещё о тюленях.
Попробуй, а я пока закажу поесть, ротан как-то странно покачал головой и направился к стойке.
Тяй в сомнениях потоптался у порога, его пару раз кто-то толкнул из входящих-выходящих, потом у него внутри что-то засвербело, и он смело шагнул к столу требухи со товарищи.
А, Тяй, привет, как там скрыжные дела? Выпьешь со мной за здоровье Сильки?