В его голове стал формироваться стройный ряд рассуждений, постепенно подводя парня к одному вполне очевидному, но очень неприятному выводу. Не желая смиряться с результатом своих умозаключений, он продолжал анализировать обстановку, пока его взгляд не упал на пояс капитана... вернее на то, чего там не было. Есть только одна ситуация, одна единственная, в которой пехотинец в полной форме может оказаться без вибромеча... Он поднял глаза на доктора и коротко спросил:
– Рекны?
– А ты соображаешь... Знаешь, было исключительно интересно наблюдать за процессом, пока ты приходил к этому выводу – медик повернулся к остальным. – Сначала он решил, что находится в госпитале. Оглядев нашу веселую компанию, сделал вывод что ты, Эванс, не слишком похож на выздоравливающего больного – повязку давно пора менять, только не на что... А ты, Том, со своим телосложением, вообще на больного не тянешь. Потом он какое-то время рассматривал тебя, Клай, решая, что ты можешь делать в столь разнородной компании. После этого заметил пустой пояс Томаса... и сделал единственно правильный вывод. Блестяще!
– Неужели у меня настолько все написано на лице?
– Для профессионала, малыш, а я таковым и являюсь, могу это сказать без ложной скромности – десять лет отдал в свое время психоанализу, поэтому твое нежная юношеская мордашка для меня как открытая книга.
– Ты прав, парень – рокочущим голосом прервал излияния доктора негр, – это самый натуральный, самый что ни на есть вонючий плен. Нас взяли четыре недели назад, шавки разбили “Сюзанну", это – он кивнул в сторону мужчины, которого доктор назвал Эвансом – майор Дортмунд, второй пилот авианосца, я – Томас Краббс, командир роты Морской пехоты... и вся рота в моем лице. Крошка, на которую ты таращил глаза – Клаудиа Лаудер, это ее первый рейс.
– А я Тим МакЛеннон, прошу любить и жаловать – вставил медик. – С вашего позволения, полковник медслужбы, начальник медкомплекса “Сюзанны"... Ну, в смысле, бывший начальник. Да, поскольку я тут самый старший по званию, ты можешь мне доложиться. Могу добавить, что тебя притащили шавки около часа назад в полной отключке, так что мне пришлось изображать для тебя маму родную. Цени, дорогой!
– Лейтенант Ричард Старк, авианосец “Элеонора". Мы выполняли задание по патрулированию пространства около Селесты, вступили в бой с небольшой эскадрой рекнов. Я сбил трех или четырех “Рапир", дальше ничего не помню. Хотя... помню, как мне кажется, что меня намеревался подобрать какой-то корабль...как раз, когда меня шарахнуло по голове.
– “Сюзанну" практически взяли на абордаж – сказала Клаудиа. Дику очень понравился ее голос, чарующий тембр которого даже, казалось, успокоил его головную боль. – Была моя вахта... Мы сошли со струны буквально перед носом Имперского авианосца и трех крейсеров. У меня даже создалось ощущение, что нас ждали. Почти сразу торпеда попала в двигательный сектор... А после такое началось! Нас схватили, рекны же вообще сильнее людей, да еще специально тренированные бойцы – мы ничего не могли сделать! Они сунули меня в истребитель и перевезли сюда... Остальных... у меня на глазах... – она разрыдалась и отвернулась.
Дортмунд мрачно посмотрел на нее, казалось что он хочет сказать что-то резкое, но майор все же промолчал. Вместо него рассказ продолжил Краббс.
– Возможно, крошка не в силах произнести это слово, но я хочу сказать, что рекны имеют весьма добрую привычку перекусывать пленным горло и лакать кровь. Все-таки с волками их объединяет не только форма черепа – у них сущность волчья. Думаю, мы последние, кто еще остался в живых, остальных они уничтожили.
С лязганьем отъехала в сторону тяжелая железная дверь. В проеме стоял огромный рекн...