Папа, я тут! Папа!
Никто не отозвался.
Сзади захлюпали и зафыркали. Он обернулся. На берег выбрались Пашка и Жорка. На этот раз они его еле догнали.
Айда, побежали скорей! закричали они.
Нет! Тут папа, я должен его найти! Сережа не двинулся с места.
Да нет тут никого. Тебе показалось.
Нет, не показалось.
Он крикнул еще раз. Ответа не было.
Давайте так: вы бегите через часть, а я в обход. Если его увидите, скажите, пусть домой возвращается, ладно? Ну я пошел.
Туман сомкнулся за ним.
Папа, я тут! слабо донеслось до них через мгновенье.
Вытянув перед собой руки, мальчишки осторожно двинулись к части.
* * *
Железную дорогу он узнал по запаху. Он любил этот запах шпал и железа, хруст гравия под ногами. Теперь уже недалеко. По железке можно дойти почти до самого дома. Он шел, спотыкаясь, по шпалам, оглядываясь и прислушиваясь, не идет ли поезд. Разодранное колено кровило: в тумане налетел на железный прут. Ему казалось, что в этом тумане он бредет уже целый час, а может быть, целый год. Казалось, что в целом мире не осталось ничего другого ни моря, ни школы, ни папы с мамой, только этот сплошной туман. Что вся прошлая жизнь была сном, а теперь он проснулся и идет куда, зачем?
Сережка!
Папка! он с размаху уткнулся в мокрый отцовский плащ и задохнулся от радости.
Отец поднял его и прижал к себе.
Какой ты тяжелый стал!
Он вернул его на землю.
Да ты замерз весь! Где ты пропадал? Старики с ума сходят.
Мы на острове были. А ты звал меня на берегу?
На берегу? Да я только сюда дошел. Я даже не знаю, где вы там купаетесь.
Сергей смотрел на свои дрожащие, перепачканные илом ноги.
Пойдем, пап.
Они подошли к дому. Щелкнула дверца машины. Сережа обернулся.
Мама! он бросился к ней.
От мамы пахло ее любимыми духами. Она погладила сына по голове и легонько подтолкнула к дому.
Переодевайся скорее, нам пора ехать.
На крыльце показался дед.
Явился? Времени знаешь сколько? Куда шагаешь? Марш в ванную, полотенце вот держи. Да разотрись хорошенько, а то вон синий весь.
Что ж это вы, паразиты, удумали, обратился дед к Саше, когда Сергей скрылся в доме. При живых родителях пацана сиротой сделать хотите. Ты отец или не отец? Чего глаза-то прячешь?
С ней разговаривайте. Не я семью сломал.
Ты за себя прежде ответь! глаза деда сверкали. Да что с вами говорить, оба хороши! Раз так, то и нечего вам воспитанием заниматься. Справимся. Только как вы всё это сыну скажете, хотел бы я знать! Как в глаза-то ему посмотрите? Вы об этом подумали?
* * *
До дома ехали молча. Сергей чувствовал напряжение между родителями и думал, что они сердятся на него за то, что он заставил всех волноваться. Он протирал ладошкой запотевшее стекло и пытался вспомнить дорогу до дома. Туман переливался огнями светофоров, вывесок и витрин. Отец вел машину осторожно, и вместо обычных пятнадцати минут добирались они целых полчаса. Сережу всю дорогу не покидало чувство вины, и он обрадовался, когда наконец подъехали к их девятиэтажке.
Квартира, в которой он не был все лето, вдруг показалась ему какой-то маленькой, заброшенной. Пока мама накрывала на стол, он распаковал свои вещи, расставил на подоконнике солдатиков, убрал в стол тетради и карандаши. На другом окне стоял в вазе букет красных роз. «Для нашей классной», сообразил Сережа. В комнату вошел отец и поставил перед ним плоскую коробочку.
Это тебе. Нравятся?
Да, это были они зеленые солдатики в касках. Одни стояли на посту, руки по швам, другие маршировали; был тут и пограничник с собакой, и сигнальщик с флажком, и припавший к земле пулеметчик; был и силуэт танка на узенькой подставке, и даже автомобиль на гусеницах с огромной, задранной вверх ракетой.
Пап, спасибо тебе большое! Я так тебя люблю!
Сережа бросился ему на шею. От отца пахло шерстяным свитером и еще чем-то неуловимо приятным. Его телом. Этот запах дурманил его.
Когда-то давно он спросил отца:
Пап, а когда я вырасту, я буду пахнуть как ты?
Тот рассмеялся:
Конечно, будешь. Ты же мой сын.
Вечером мать отгладила рубашку и повесила ее рядом со школьной формой на спинку стула. Отец сунул в портфель новый дневник, что-то сказал про то, что пятерки в нем легче носить, чем двойки, погладил сына по голове и выключил свет. Когда Сережа заснул, отец вытащил из-за шкафа раскладушку и отнес ее на кухню.