А платье на орбите вовсе не наденешь не станет оно красиво струиться без силы тяжести и в складочки не соберётся. Торчать на тебе будет как попало.
Это мама вздыхает про платье. Как будто в космос собралась.
Мы уже всей семьёй смотрим, как они живут там, на орбите. И папа не говорит, что мы зря теряем время. Наоборот, спросит иной раз:
Что нового у космонавтов?
Вот такие вечера я люблю.
Мама напоминает Косте:
Ты сказал Макару спасибо, что вывел нас на этот сайт? Что мама просила сказать спасибо?
А Косте больно-то охота спасибо говорить? Они стали вроде как соперники. Я слышала, как Макар хвастался ему:
У меня теперь есть знакомый космонавт! Я его всегда узнаю! У него светлые волосы, лицо такое круглое
Костя спрашивает:
Наш или американец?
А Макару откуда знать?
Это всё равно, отвечает. Главное, он мне кивнул. Я теперь всегда за ним наблюдаю.
А Косте-то никто из космоса не кивнул. Хотя мы с ним тоже всех сможем узнать. И того, с волосами-водорослями. И девушку с хвостиком-букетом.
6. Очкарики
Смотрим мы однажды, как этот кудрявый космонавт вместе с девушкой коробки толкает по воздуху. А ещё кто-то к ним на помощь плывёт. Новенький, наверно.
И вдруг папа как выдохнет:
Ёлки-палки, очкарик!
А папа и сам в очках, со второго класса. Мы с Костей в него такие близорукие.
Папа говорил, что, когда был маленьким, его дразнили очкариком. Он из-за этого даже дрался снимет очки, чтоб не разбились, и вперёд хотя бы и один против троих. Уж такая злость его одолевала, оттого что ему напоминали все подряд, что он в очках.
Я спрашивала:
Ну, да, в очках. А ты что, сам не знал?
И папа отвечал, что мне его не понять. Я из другого поколения. Это, сказал, сейчас ты выбираешь оправу, думаешь идёт тебе, не идёт. А тогда в любом случае считалось: не идёт. Многие дети, которым очки были нужны, вообще их не носили. Разве что если кто совсем плохо видел как наш папа. И это тогда вроде как знак был для остальных: вот этого мальчика можно дразнить!
Костя говорит:
Как будто сейчас не дразнят никого! Лёшку Юрова у нас ещё как донимали. Хотя он и без очков
Папа теряется:
Ну, я не знаю Может, у Лёши Юрова есть какой-то другой знак, что его дразнить можно?
Сам папа, когда был мальчишкой, очень старался, чтобы на нём никакого знака не было.
Кто думал, что очки это знак, что человека можно звать очкариком, тот убегал потом с разбитым носом. А вечером чьи-то родители к нашим бабушке с дедушкой жаловаться на папу приходили.
А теперь вдруг он сам обзывает космонавта очкариком.
Мама спрашивает:
А сам ты тогда кто?
А папа говорит:
Я же из-за очков космонавтом не стал!
Костя даже привстал со стула.
Кто, ты космонавтом?
А уж как сама я удивилась
Папа у себя в институте семенами занимается. Сидит в лаборатории, думает, как сделать, чтобы на них морозы не влияли и разные вредители. У папы с мамой лаборатории в институте по соседству. Папа ещё нам рассказывал, сколько растений раньше в наших местах не росло. А потом люди научились их выращивать.
Можно было подумать, что он всегда мечтал работать с семенами. А он, выходит, мечтал в космосе летать?
Никогда он нам такого не говорил. А в его детстве, оказывается, многие ребята хотели стать космонавтами. И взрослые твердили им, что они станут если постараются как следует.
Папа говорит:
Нам объясняли, что у космонавта должно быть идеальное здоровье, абсолютно. Что надо, например, всё время закаляться, а ещё тренировать вестибулярный аппарат
Я не поняла:
Что тренировать?
Папа отвечает:
Чувство равновесия. И мы с ребятами крутились на карусели во дворе, как в центрифуге, до того, что верх и низ отличить не могли. То ли падаешь на землю, то ли взлетаешь как бы очки не слетели, не разбились. Они у меня на резиночке держались. А после мне друг принёс газету, так в ней один парень вопрос задал: мол, у меня близорукость, минус пять, а я хочу стать космонавтом
И что ему ответили? спрашиваю.
Папа машет рукой.
Ответили не огорчайся, есть много других профессий А у меня зрение-то было уже минус шесть с половиной Папа вздыхает: Я сразу не сдался. Спрашивал направо и налево у взрослых ждал, кто бы меня обнадёжил. Мол, ерунда про зрение. В очках-то всё видно. А они мне в один голос: какой из тебя, Сашка, космонавт!