Костя только что внизу был, а уже здесь. Дышит тяжко.
Там, говорит, внизу кто-то есть.
Мама отвечает:
Не может быть.
И зевает.
Мне, говорит, через три часа вставать. Так что ты, Костя, давай сходи, куда собирался, и спать будем.
Костя говорит:
Да я, кажется, передумал. Вовсе никуда я не хочу
Только я уснула на нашем коврике опять просыпаюсь. Костя не спит, ёрзает.
Мама говорит:
Давай-ка спустись вниз, я тебе мобильником посвечу.
Костя в ответ:
Да ну, не надо. Утро скоро.
Мама его толкает:
Вставай, вместе спустимся. Давай-давай
Слышу сквозь сон Костя говорит внизу:
Во-во, правда, дышит
А мама ему:
Так это скотина!
Костя не понимает:
Какая скотина?
Мама говорит:
Ты же в деревню попал. Хозяйка скотину держит.
А Костя снова переспрашивает:
Кого она держит?
Мама говорит:
Корову. Или свинью. Не для нас же с тобой сарай строился, чтобы мы спали на сеновале? Хозяйка говорила скотина у неё
Я тоже тогда к ним спустилась, а после мы снова на нашем коврике улеглись. Когда все устроились наконец, как кому удобно, и сено перестало шуршать, я услышала, что под нами как будто вздыхает кто-то. Грустно, сонно
И вдруг опять петухи кричать начали!
Я говорю:
Вот ненормальные! Им же на рассвете кричать положено!
А Костя в ответ, сердито:
У тебя не спросились, когда им кричать!
Хотя я-то при чём? Сам напросился спать на сеновале!
Когда петухи в третий раз раскричались, мы поняли, что так спать невозможно. Тем более маме пора было вставать на работу.
На улице стало уже светло, хотя солнца ещё не было видно. Как в пасмурный день.
Наша хозяйка была уже на ногах.
В глубине сарая, под сеновалом, оказалась дверца. Анна Ивановна открыла её оттуда стала выходить корова. Она выходила долго. Тело у неё оказалось длинное. Ноги переступают, идут вперёд, а бок всё тянется и тянется из сарая.
Вот наконец вся вышла, вместе с хвостом.
Мы посторонились, пропуская её. Мама на всякий случай обняла нас с Костей, и мы отодвинулись к самой стене. Хозяйка сказала:
Ну-ну Краля мирная
Так вот кто ночью громко дышал, думаю.
После завтрака мама пошла в Собакино.
Хозяйка ей сказала:
Всё прямо, прямо по дороге. Все так ходят
А нас с Костей хозяйка повела на пруд.
Покажу вам, говорит, что хорошего есть в нашей Липовке.
Пруд мы вчера толком не разглядели очень устали, пока до него добрались от шоссе. Он оказался большим и лежал точно в чашке среди зелёных холмов. На верхушках холмов всюду были то домики, то лес. А внизу блестела на солнце широко разлитая вода.
Было очень красиво если только смотреть, но не подходить близко. Потому что на спуске, ближе к воде, зелень под ногами закончилась и началась глубокая, липкая грязь.
Местные дети скользили по этой грязи на задах и плюхались в воду, как с горки в аквапарке. От купания они становились совсем чумазыми, но им было всё равно. Они хохотали, кидаясь друг в друга пригоршнями грязи, и наша хозяйка улыбалась, глядя на них.
Купайтесь! предложила она нам. Вот как ребятишки.
И тут мы увидели: на другой стороне берег загляденье! Чистенький, покрытый жёлтым песком. Там и скамеечки, и лесенки какие-то установлены, и грибки от солнца.
Анна Ивановна, говорю, пойдёмте скорее туда! Вот там мы будем купаться!
А хозяйка в ответ:
Там нельзя. Мы туда не пойдём.
Почему? спрашиваем.
Там, говорит Анна Ивановна, наши, липовские, не купаются. Это собакинский берег. Там собакинские купаются.
Удивились мы.
И что такого, спрашивает Костя, если собакинские купаются?
Тут Анна Ивановна рассердилась.
Вы в Липовку, говорит, приехали! Что же вы пойдёте на собакинский берег? Да и побьют вас ещё собакинские.
Мы чуть ли не оба в один голос:
Почему побьют?
А она, в раздумье:
Со мной-то, может, не побьют Да только не заведено у нас такого, чтоб туда ходить
Мы так и не поняли, в чём дело. А она спрашивает:
Ну что, будете купаться? А то я мамке обещала, что пригляжу, когда в воду полезете.
У нас не было никакой охоты лезть в грязную воду. Так что пошли мы, не искупавшись, домой. Было жарко. С меня ручьями тёк пот. Анна Ивановна говорила, что мы капризные. Что сельские ребятишки в этом пруду купаются и ничего, здоровенькими растут.