***
Полковник! Ты что себе позволяешь?! генерал уставился на Захарьева. Тот молча положил на роскошный дубовый стол постановление об аресте. Сзади него замерло несколько бойцов спецназа в черных масках.
Как-то так, Валентин Николаевич, развел руками Захарьев.
***
Катя открыла дверь. Миловидная администратор улыбалась.
Екатерина Викторовна, вы бы не хотели занять намного более комфортный номер? Апартаменты на третьем этаже?
Катя оглядела свой стандартный одноместный номер. Пожала плечами.
Да мне и здесь неплохо, ответила она. К тому же, мне скоро съезжать. В Оху улетаю.
Екатерина Викторовна. Метель в Охинском районе продолжается, мягко возразила администратор. Затем будут убирать последствия: чистить взлетную полосу, дороги. Думаю, что не раньше, чем через пару дней. Мы постоянно на связи с аэропортом среди наших гостей очень много тех, кто не смог улететь в Оху. Вы не переживайте, без вас ваш самолет не улетит вам сообщат.
Катя задумалась. Она никогда не жила в апартаментах, даже не представляла, что это такое. Обезьянники это да, милое дело, пора выдавать ей прописку, а вот апартаменты Дорого, наверное
Дорого, наверное? последнюю мысль она произнесла вслух.
21 000 в сутки, машинально ответила администратор и тут же спохватилась. Ой, да вы не переживайте! Все оплачивает компания. Наш уважаемый гость, Гленн Дженнингс, распорядился.
А-а-а, теперь все понятно, протянула Катя. Ей следовало было сразу догадаться, за чей счет банкет. Она глянула на ее бейджик.
Лариса. Спасибо, не нужно. Мне и здесь вполне комфортно.
Ваше право, Екатерина Викторовна. Но если вдруг вы передумаете, мы будем только рады. Всего хорошего.
Спасибо. Катя закрыла дверь.
Ага, что и следовало ожидать Она вспомнила, как Гленн смотрел на нее в кабинете замначальника местного УВД, как вежливо предлагал подвезти до гостиницы на роскошном трехсотом Крузере с дипломатическими номерами, на что Катя вежливо отказалась, вполне удовлетворившись черной служебной Волгой подполковника с синими номерами.
Влюбился, что ли? Ой, как приятно А что, может махнуть за океан? Променять русские березы на Эмпайр Стейт Билдинг, нечищенные дороги на широкие авеню, а русский бутерброд с колбасой на бигмак?
Катя захохотала. Бред бредовый! В каком-то остервенелом квасном патриотизме ее было трудно заподозрить, но и понятие Родина тоже не было пустым звуком. И потом, кто он ей? Да никто! Всего лишь заокеанский гость, оказавшийся жертвой русского гоп-стопа. Да и вообще, с чего она взяла, что он в нее влюбился? Человек просто проявил свою благодарность Ладно, разберемся.
Катя в любовь не верила. Точнее, она не верила в ту приторную ваниль, льющуюся с экранов широкими помойным ручьями. Ей сразу же хотелось там кого-нибудь застрелить, начиная с главной героини, пузырящуюся соплями от предательства лучшей подруги, ее лучшую подругу, мерзко хихикающую в объятиях мужа главной героини, и самого этого мужа, который, видите ли, запутался в чувствах и мечется, болезный, между двух огней. И такая тягомотина на серий двенадцать, и это в лучшем случае!
Она верила, что любовь это, прежде всего, взаимное уважение, и когда есть полная уверенность, что человек рядом с тобой твой человек. Не предаст, не обманет, не оставит. И не потому, что он такой идеальный, а потому, что он твой! А ты его!
Впрочем, вдоволь порассуждать на тему любви ей не удалось. На кровати зазвонил телефон. Катя глянула на экран дядя Миша. Она вздохнула, провела пальцем по экрану, сразу поставив на громкую связь.
Ты долго будешь мне на плешь плевать? поприветствовал племянницу полковник Захарьев.
Привет, дядя Миша! Как там тетя Тома? Катя легла на кровать.
Нормально твоя тетя Тома! Все тебя защищает! Ты мне зубы не заговаривай! Мне уже позвонили с УВД по Южно-Сахалинску, так что о твоих художествах я уже наслышан! Ты специально выискиваешь приключения на свою тощую задницу?
Не такая уж она у меня тощая! обиделась Катя. Я вышла из гостиницы прогуляться по городу, вижу, что напали на человека! Мне что, надо было мимо пройти? возмутилась Катя. Она спрыгнула с кровати, уперлась ладонями в пол. Принялась отжиматься. Раз, два, три
Ладно, примирительно сказал полковник. На службу хочешь вернуться?
Руки разъехались сами. Катя, лежа носом в полу, подумала, что ослышалась.