Спустя десять минут у входа в бар остановился черный мерседес, а спустя несколько секунд из клуба в сопровождении трех телохранителей вышел Монах. Он не спеша подошел к своему автомобилю и сел на заднее сиденье, ничего не подозревая, чувствуя себя в полной безопасности. Дверь захлопнулась, и автомобиль тронулся, но терять свою цель из виду я не собирался. Хорошо, что общежития в этом районе находятся довольно близко друг к другу, и для меня не составляло особого труда преследовать передвигающийся автомобиль, перепрыгивая с одной крыши здания на другую.
Мерседес заехал в переулок, в котором уже были два советских автомобиля и пять человек, каждый из которых был вооружен пистолетом Макарова. Очевидно, что это люди Монаха на покупателей они не особо тянут. Моя цель вышла из машины и с тремя телохранителями пошла в сторону людей, с которыми была назначена встреча, и остановившись перед одним из них, он спросил:
Что у тебя?
Возникли проблемы с доставкой он не успел продолжить, Монах тут же перебил:
Я плачу тебе деньги за то, чтобы проблем не было. Вообще не было! Владимир сказал это с презрением, я почувствовал это по его интонации и взгляду.
Полиция вышла на склад, поэтому пришлось быстро принимать решение.
Реши проблему, либо я ее сам решу, причем печальным для тебя образом, ответил Монах. Развернувшись, он сказал: у тебя сутки
Тут я понял, что медлить нельзя. Идеальные время и место для того, чтобы привлечь всех этих подонков к ответственности; если это не может сделать полиция, тогда это сделаю я.
Достаточно осознано я быстро подстрелил двоих телохранителей Монаха в грудь, видимо это произошло рефлекторно. Третий охранник, увидев тела своих коллег, лежащие на земле, начал нервничать и достал свой пистолет, пытаясь что-то разглядеть в темноте вокруг себя. Увидев, как его хозяин убежал, он в истерике начал стрелять в разные стороны, пока патроны в пистолете не закончились. Он бездарно тратил свои боеприпасы, не подозревая, что его ждет. Пока он в панике стрелял по сторонам, я успел застать врасплох подонков, которые укрывались за своими жигулями. Это было легче, чем я предполагал.
Разобравшись с ними, я опять переключился на ошарашенную истеричку, которая в панике пытался заменить магазин в пистолете; он даже не подозревал, что я стоял прямо позади него. Я без всяких колебаний пнул его ногой спину; когда он упал на живот, придавил его ногой, и повернулся в сторону Монаха, который уже выезжал вместе со своим трусливым водителем из этого переулка. Быстро достав стрелу из колчана, я выстрелил в пассажирское окно автомобиля, но из-за тонированных окон моя стрела не попала в цель.
Ну ты и идиот, тяжело промолвил истеричный мужичок, которого я прижал к асфальту.
Я убрал ногу с его тела и отошел назад, наблюдая, как он повернулся на бок. К тому времени меня уже окружили бойцы в специальной экипировке, напоминающую экипировку ОМОНа, но это точно был не ОМОН уж слишком незаметно они тут появились.
Услышав голос Леонидовны, я не особо удивился:
Не совсем же у вас адекватное хобби, Роман, после этих слов она прошла между двумя бойцами и встала прямо напротив меня.
Она не отдавала приказ меня задержать, просто развернулась и ушла. Я пошел следом, поскольку знал, что у нее есть нужная для меня информация. Леонидовна, не дожидаясь меня, успела подняться на крышу общежития и смотрела в сторону центра города. Поднявшись за ней, наблюдал за довольно спокойной Бакеевой, которая даже не повернулась, когда я появился.
Двое убитых, пятеро в тяжелом состоянии. Интересно, на что ты надеялся? спросила начальница Иерархии.
Я и не знал, что ей ответить, встреча с ней явно не входила в мой план, поэтому и не особо следил за тем, что говорю:
На хороших знакомых! Ответ ее явно не впечатлил; я понял это после того, как она повернулась в мою сторону, а после начала делать то, что у неё получается делать лучше всего заговорить собеседника так, чтобы он почувствовал себя виноватым.
Мы месяцами пытались взять Монаха с поличным, но у нас не было ни улик, ни информации до сегодняшнего дня, Бакеева начала идти в мою сторону, продолжая вести со мной диалог, а ваши безрассудные действия в очередной раз подарили преступнику свободу.
Она говорила это с таким пристрастием, что я действительно начал чувствовать себя виноватым, но у меня тоже было что ей сказать: