На похороны Носова приехали все без исключения. Они стояли на краю свежевырытой могилы, и, несмотря на то, что знали Юру всего лишь день, приняли его в свое огнеборческое братство! Поэтому и не могли сдержать слез, им всем было невыносимо больно. А рвение прапорщика помочь людям, характеризовало его, как героя, молодого, глупого, но все-таки героя. По этой причине караул прибыл на похороны полным составом.
Севостьянова сперва пытались отговорить от поездки на кладбище. Говорили: «Стас, тебе лучше на похороны не ходить, не езди на кладбище, а то тебя его родственники на куски разорвут». Но Севостьянов был иного мнения, он даже жене с утра сказал, что идет на похороны героя. Алла уже знала, что его обвиняют в халатности, в этой случайной смерти, поэтому и остерегала мужа:
Стас, я прошу тебя не нужно ехать на кладбище! Ну, что они, без тебя с ним не простятся?
Нет, Алла, это не обсуждается!
Тебя и так на время служебного расследования отстранили, тебе мало?
Да причем тут это? Ты ничего не понимаешь Не жди меня сегодня, я заночую у матери.
У могилы Севостьянов не сдержался и сказал речь:
Я Юру знал очень мало Но могу с твердой уверенностью заявить, что это был, по истине, настоящий тушила! Да что там тушила герой! Слышите, он был герой! Спасибо тебе, Юра, и прости меня, если сможешь, прости, сказал Севостьянов и положил свою руку на руки покойного.
Пошел отсюда вон, сквозь слезы выдавила с ненавистью вдова. Она знала, что Носов самовольно покинул назначенное ему место пребывания, она понимала, что ее муж ослушался приказа командира, но все равно никак не могла простить начальника караула. И вся ее ненависть к этому человеку, незнакомому ей доныне, вылилась на глазах у всех присутствующих.
Севостьянов понимал, что такое момент отчаянья, поэтому принял это как должное. Он посмотрел на нее, как пятиклассник, который не выучил урок, после опустил свой виноватый взор и чуть слышно прошептал:
Простите
Простите, да ты что, скотина ты этакая, я мужа из-за тебя потеряла, отца своих детей, а он мне, простите, ответила с ненавистью в глазах вдова и, подойдя вплотную, отвесила звонкую пощёчину, добавив при этом, будь ты проклят, гад.
Севостьянов же, посмотрел ей в глаза и произнес:
А я вам все-таки счастья желаю.
И удалился.
На выходе с территории кладбища его окликнул Астахов: «Стас»! Севостьянов повернулся и не поверил своим глазам.
Гена! А ты что тут делаешь?
Да то же, что и ты!
Ты знал Юру?
Нет, Юру я не знал Но я хорошо знаю тебя, знаю, что в его смерти виноват не ты, что зря они на тебя так.
Жалеть меня пришел? Я ни в чьей жалости не нуждаюсь. Ты меня понял?
Понял.
А раз понял, так проваливай отсюда, выдавил из себя Севостьянов и заплакал как пацан, навзрыд.
Стас, пойдем присядем на лавку, тебе нужно успокоится.
На совсем недавно безмятежном и спокойном небе закружились хмурые, угрюмые, свинцово-серые тучи, задавившие солнце своей тяжестью. Оно за считанные минуты, скрылось за их тяжёлыми боками Сверкнула молния, а через несколько секунд невдалеке пророкотал гром, подтверждая своим ворчанием, что вот-вот на землю обрушится ливень. Астахов предложил Севостьянову скрыться от надвигающегося дождя в каком-нибудь кафе, чтоб выпить за упокой души усопшего и откровенно поговорить о всех недоразумениях. Но Севостьянов, смахнув ладонью с глаза слезу, тихо промолвил:
Ты видишь лавку на бульваре?
Да, вижу, ответил ему Астахов.
Вот на ней мы с тобой и потолкуем, а дождь Да пусть он будет! Может быть, только он в состоянии омыть наши зачерствелые и грязные души.
Когда они синхронно опустились на эту почерневшую от автомобильной копоти и пыли лавку, им на головы упали первые капли дождя, а следом не заставили себя долго ждать и другие, после их стало всё больше и больше, они сталкивались боками и разбивались на мелкие частицы, которые, в свою очередь, стремились опуститься на разгорячённые головы собеседников. Астахов попытался еще раз уточнить:
Стас, может быть все-таки, в кафе?
Нет, продолжим здесь, тебе полезно остудить голову, а то в последнее время в ней завелись дурные мысли.
Да хватит тебе уже Ты меня очень быстро привел в чувство! Я две ночи почти не спал, все думал, думал, кто я: спасатель или вредитель!