2
Он открыл дверь комнаты под номером «два».
По майору не сказать, что он разгильдяй или зануда. Густав не заметил дерзких замашек, ни в словах, ни в действиях Покрывалова. Кабинет у него не богатый, без каких-либо излишеств и дополнительных удобств, если сравнить все увиденные им хоромы в других штабах. Скромный диван у стены за дверью, сложенное одеяло на нём, отчетливо намекали Густаву об одном, что майор иногда ночует в кабинете. А это означает только одно тревожат Покрывалова и ночами.
Густав заглянул внутрь. Чем-то тут пахнет, но не понятно чем именно. Летними днями она пока не прогрелась. Окошко открыто и занавешено плотными шторами, которые время от времени колыхались, подталкивая лощёный журнал на тумбочке. Места в ней отнюдь не так много, но чисто. На кровати сидел тот самый седоватый человек, толкнувший его в коридоре штаба и почему-то спорящий с майором. Он крутил в руках какую-то штуку. Человек глянул на Густава и проговорил:
Что стоишь как пришитый к ковру? Заходи Наслышан уже о тебе.
«Не очень-то он обрадованный, нервный к вечеру, заметил Густав. Я к нему сам вообще-то не напрашивался. Придётся потерпеть».
Он поставил сумку у кровати, расстегнул замки. Достал пакеты с завернутыми в них бутербродами, бутылку виски, банку маринованной моркови. Положив закуску на тумбочку, поставив бутылку, Густав сел на кровать. Пружины скрипнули, спинки кровати качнулись.
Густав, протянул он ладонь соседу, посмотрев в глаза.
Сафон, проговорил седой, отложил камеру в сторону и пожал руку Густава.
Открыв тумбочку, достал стаканы, откупорил бутылку и разлил алкоголь.
Будем знакомы, сказал Сафон, брякнул стаканом о стакан Густава и выпил.
Помещение только для двоих. Холодильник, стеллаж с тремя полками. На нём рюкзаки, одежда, пластмассовый ящик. На вешалке прорезиненный плащ, куртка. В углу квадратный стол, под ним табурет, на столе чайник. Между шторами и стеной бил солнечный луч, заходящего солнца. Батарея отопления под окошком. Ни ковров, ни картин. Гостиничный номер без привилегий. Хорошо то, что душевая не на улице и не общая, а в помещении.
Густав распаковывал вещи, допил виски из стакана, зажевал бутерброд. Сафон отогнул краешек шторы и молча посмотрел в окно. Разговор не вязался и Густав мучить расспросами соседа не стал.
«Хмурый он какой-то», думал он.
С учетом того, где он и кто, не только можно понять человека, но и вскользь осмотрев местную обстановку, почувствовать некое колючее ощущение, сродное с посещением зубного врача. Под ухом жужжит. Мозг пульсирует от боли и хочется побыстрей избавиться от неё. Так и здесь. Что-то пульсирует, но не знаешь что. Оно рядом, на плацу, в штабе.
Густав зашёл в душевую. Открыл краны.
«Хм! Вода горячая!», обрадовался он и стал раздеваться.
Помылся и побрился. Избавился от дорожной пылищи. Завтра получит форму, удостоверение и просмотрит должностные инструкции, выслушает инструктаж.
«Услышать бы этот самый инструктаж от Сафона. Сосед о ком-то грустит или вспоминает, сейчас ему не до меня. Похоже, думает, подхожу ли я ему в напарники. Первый же вызов покажет, а каким он будет, не знает никто. Ни Сафон, не майор, ни я, размышлял в душевой Густав. Показать, что и где находится, Сафон покажет, коль майору обещал. Это так Грубыми словами до поры и до времени не обложит, но если по каким-то причинам пополнение придётся ему не по нраву прости, мол, Покрывалов не судьба! Новичку в подразделение не место, подыщи для него что-нибудь подходящее и безопасное. Но я то не новичок и мне уже здесь нравится».
Куда податься Густав собственно не выбирал. Предложил командир. Неделя до конца контракта. Выпал ему жребий, чего уж теперь. Не до эгоистичных целей, уюта и сомнительного будущего.
Как там? спросил ротный, вызвав к себе.
Плохо, ответил Густав.
Что дальше делать будешь, чем займёшься?
Не думал ещё, честно признался он.
Пора бы уже подумать Густав, повздыхал капитан. Имеется у меня мысль по этому поводу.
Какая мысль, напрягся Густав.
Мысль, вот какая. Последний месяц ты участвовал в операциях наших коллег. Видел всё своими глазами. Продолжать службу ты не хочешь. Я и подумал, а что, не предложить ли тебе перевестись. Как считаешь?
Густав считал лучше «там», чем болтаться неделю. Возвращаться ему некуда, ротному до увольнения меньше года и решать так и так необходимо.