Тут вдруг распахнулась дверь в наше убежище, зажёгся свет, и на пороге появилась уборщица с ведром и шваброй. Кажется, мы испугали её, она никого не ожидала здесь увидеть. Она стала нас ругать: «Девочки, что вы здесь делаете в темноте? Хоть бы свет зажгли! Вы что, занятия прогуливаете? Курить здесь собрались? С какого вы курса?» Я растерялась, но Люба схватила меня за руку, оттолкнула с дороги уборщицу, и мы выбежали за дверь. Понеслись вперёд по коридору. Потом пару раз стукнули в дверь кружка кройки и шитья, чтобы позлить их занудную училку, потом вниз по лестнице и на улицу. Под звёздное ночное небо, в темноту.
Так я и делала, как меня научила Люба. Говорила маме, что еду в Институт Петербуржца, а сама брала с полки книгу о каком-нибудь поэте Серебряного Века и убегала к Любе. В метро по дороге туда и обратно я читала биографию этого поэта и несколько его стихов, а потом рассказывала маме, о чём была сегодняшняя лекция. Так я узнала много всего о поэтах и их поэзии. Я не знаю, верила ли мне мама. Наверное, да.
Но несколько раз я всё-таки спалилась. Однажды, когда я стояла в кухне и рассказывала о Бальмонте, мама вдруг сказала в середине моей речи: «Ты себя в зеркало видела? Иди, посмотри». Я пошла в ванну, зеркало имелось только там. Ну, и что такое я должна была видеть? Ой, у меня на лбу было несколько отпечатков красной губной помады. В другой раз я пересказывала лекцию о Пастернаке, а когда закончила, мама меня спросила: «И как ты собираешься завтра идти в школу? Полюбуйся на себя!» Опять я пошла к зеркалу и увидела на шее четыре здоровенных красно-синих засоса. Пришлось идти в школу в свитере с высоким воротом.
Всё выяснилось очень стыдным образом, до сих пор не могу забыть об этом деле. Как меня угораздило? Как я могла так облажаться? Hе пойму, как так вышло. Однажды я взяла с собой книгу о Есенине, прочла немножко о его жизни, выучила несколько стихов. У меня прекрасная память, я быстро запоминаю стихи. Только раз прочту, и никогда уже больше не забуду. И вот я стояла и рассказывала, мама слушала меня с большим интересом. Кажется, эта история мне удалась лучше, чем обычно, потому что мама даже забыла, что собиралась пить чай, с таким вниманием она меня слушала. Потом я перешла к стихам. Вот этот мой самый любимый:
Приближается звук
И покорна щемящему звуку
Молодеет душа
И во сне прижимаю к губам
Твою прежнюю руку
Не дыша
Тут мама не выдержала и прервала меня:
Подожди, подожди, что ты несёшь? Это вам такое на курсах сказали? О Есенине?
Да, а что?
Это не Есенин написал, а Блок Александр Александрович. Давай проверим. У нас тут книга на полке стояла, сейчас посмотрим. Ты меня совсем запутала.
Книги на полке не было, она лежала у меня в рюкзаке. Я достала книгу, нашла нужную страницу и предъявила маме. Она посмотрела на книгу, на меня, на полку, опять на книгу, на меня Мама показала мне обложку, где был портрет какого-то красивого мужчины с мечтательными глазами, тяжёлыми чертами лица и тёмными густыми волосами, зачёсанными вверх, и где чёрным по белому было написано: «Александр Блок». Ох, как же я могла так ошибиться?! Думала об одном, а сделала другое. Взяла не ту книгу не о том поэте! И читала не ту биографию, и учила не те стихи! Ох, что теперь будет? Но ничего не было. Мама пожала плечами и села пить чай с печеньем, а я пошла делать уроки.
Назавтра мама позвонила в Институт Петербуржца и выяснила, что я туда не хожу. Был грандиозный скандал! Не хочу здесь это всё пересказывать, но, в общем, если в двух словах Мама сказала, что они отдали последние деньги за эти чёртовы курсы, чтобы я выросла интеллигентной, а я вот так поступила. И что она запрещает мне встречаться с Любой. Больше она не даст мне денег на поездки в город. Что я стала на себя не похожа, когда с ней подружилась, что я одичала, отупела, начала врать и вообще деградирую. Что я шляюсь чёрт знает где, поздно прихожу домой, выгляжу, как хулиганка и от меня пахнет куревом. Во время этой отповеди она называла Любу исключительно «эта бесстыжая девка», или «дегенератка». Было очень неприятно, когда мама меня ругала, но хуже всего то, что меня больше не отпустят ни в Институт Петербуржца, ни гулять в город. Вместо этого, мама сказала, мне нужно больше думать об учёбе, найти себе хобби и настоящих друзей. Ну, что тут будешь делать?
Мама пытается познакомить меня с мальчиком. О Боже! И не просто с мальчиком, а с хорошим мальчиком. С таким, с которым я могла бы интеллектуально развиваться и культурно проводить время. На роль хорошего мальчика она выбрала Игорька, сына наших знакомых. Мои родители работают вместе с его родителями на киностудии. Игорёк меня старше, он примерно Любин ровесник, ему лет шестнадцать-семнадцать. Выглядит он, как заколдованный принц из сказки. Весь такой тихий, бледный, с бесцветными волосами и светло-голубыми глазами. Вот бывает Спящая Красавица, а он Спящий Красавец. У него еле слышный голос и очень вялые холодные руки с тонкими пальцами. Мы иногда с ним видимся на всяких взрослых мероприятиях и у родителей на работе. В детстве нас обоих водили на новогодние ёлки, на майские парады и на просмотр детских фильмов, которые организовывала родительская киностудия. Игорёк всегда такой был, никогда не шалил, не бегал и не играл. Его родители очень строгие, требуют от него хороших оценок в школе, заставляют играть на флейте, в детстве всегда настаивали на том, чтобы он читал гостям стихи, встав на табуретку. Игорёк играет в шахматы, интересуется политикой, изучает сразу три иностранных языка и лепит статуэтки из глины.