Мы потом ещё много много раз обнимались. Но только не у неё и не у меня в квартире. Мы шли в какой-нибудь парк или сад, чаще всего в Михайловский садик около храма Спаса на Крови. Там по вечерам было довольно-таки пусто. Мы выбирали аллею потемнее и садились на скамейку. Там нас никто не тревожил. Я обычно не могла дождаться, когда мы уже дойдём до этой скамейки. И вот, мы на месте. Я сажусь на сиденье, а ноги закидываю Любе на её ноги. Мы сидим и разговариваем. Потом она говорит: «скамейка холодная, не сиди так». Я перелезаю к ней на колени. Она гладит меня по ногам. Потом подхватывает меня и передвигает так, чтобы я оказалась на ней верхом, как на лошади. Люба очень сильная. Больше всего мне нравится, когда она снимает своё пальто и накрывает им меня, и я как будто в домике, мне тепло и уютно. Она много курит, и мне нравится запах сигарет. Ещё мне нравится запах её духов, это зелёный Poison, так она сказала. Сама я в духах не разбираюсь. Но больше всего мне нравится её собственный запах, когда она расстёгивает пальто, развязывает толстый шарф и прижимает мою голову к своей шее.
Я никогда не трогала её, не осмелилась, к тому же я не знаю, что и как надо делать, и боюсь показаться смешной. Но Люба часто дотрагивается до меня, гладит по коленям, и выше. Несколько раз она так делала в парке, накрывала меня своим огромным чёрным пальто, чтобы нас никто не видел. Это было так потрясающе! Но и страшно тоже, мне казалось, что теперь что-то случится, только я не знаю, что. Как будто происходило какое-то волшебство или колдовство, и я уже никогда не буду прежней. У меня чуть сердце из груди не выскочило от волнения. А однажды Люба расстегнула мою куртку, задрала мне свитер, морозный воздух ворвался под одежду, но её горячие руки не давали замёрзнуть. Я просто не могла поверить, что это происходит со мной на самом деле. Здесь, в этом тёмном пустынном саду, в самом конце самой дальней аллеи.
Время от времени мимо нас проходит патруль, два милиционера в униформе, в синих зимних куртках с меховым воротником. Сначала, завидев их, мы переставали обниматься и быстренько садились на скамейку рядом друг с другом, как хорошие девочки. Но однажды Люба не дала мне слезть с её колен, она крепко сжала руками мою талию и сказала: «Сиди, малыш!» А когда милиционеры проходили мимо, она сказала им: «Добрый вечер.»
Я не представляю себе, откуда у неё столько храбрости? Я спряталась у неё на груди, уткнулась лицом в её свитер и ничего не видела, а Люба обнимала меня обеими руками сзади и смотрела прямо в глаза милиционерам. Потом она сказала мне: «А что такого? Что плохого мы делаем? Не хулиганим, не шумим, никому не мешаем. Что они нам сделают? Арестуют? Ради Бога, арестовывайте, дальше что? И вообще, статью уже отменили.»
Какую статью? Сперва милицейский патруль проходил мимо довольно часто, особенно после того случая. Но потом они от нас отстали, мы видели их всего пару раз.
Люба научила меня целоваться. Сначала всё было ужасно, и я чуть было не сбежала ещё раз. Потому что я ей сказала, что умею, а сама не умела, но я не думала, что моё враньё когда-нибудь раскроется. А тут так вышло, мы, как обычно, сидели на скамейке, Люба смотрела мне в глаза долго-долго, а потом коснулась губами моих губ. У неё были такие широкие мягкие губы, очень тёплые. Мне кажется, я никогда раньше не дотрагивалась ни до чего, такого же нежного. Я поняла, что сейчас всё выяснится, и попыталась увернуться, но она держала меня очень крепко. Потом она сказала: «Не бойся, малыш.» Она не стала припоминать мне, как я хвасталась, что умею. Вместо этого она поудобнее взяла меня обеими руками за голову и прижалась губами к моим губам.
Мне очень понравилось целоваться! Это самое классное из всего, что я когда-либо делала. И мы теперь часто целуемся на скамейке, или в автобусе, или даже на эскалаторе метро. Один раз какая-то женщина в шубе и с авоськами сказала, проходя мимо: «Какая гадость, совсем стыд потеряли!» А в другой раз мужчина, выходя из автобуса, подмигнул нам: «Эй, девчонки! Хорошо вечер проводите, мне бы так.» Вот прикол! Они нас заметили. Женщину с авоськами я испугалась, а мужчину с его ухмылочкой испугалась ещё больше. Ну а Любе всё, как об стенку, она только смеётся и говорит: «А что они нам сделают?»
Так вот, моя мама, кaжется, о чём-то догадывается. Даже не кажется, а точно. Не пойму только, откуда она знает. Ну, предположим, я езжу несколько раз в неделю в город, чтобы встретиться с подружкой, ну и что? Наверное, мама всё-таки читает мой дневник, иначе это никак не объяснишь. Мама решила, что это всё оттого, что у меня нет никаких интересов в жизни, что меня надо чем-то занять. Она купила мне годовой абонемент в кружок, который называется «Институт Петербуржца». Кружок этот заседает во Дворце Пионеров в центре города, там проходят лекции на тему поэзии Серебряного Века.