Во дворе, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга, бегут три санитара. Белые халаты развеваются на осеннем ветру, у двоих на бегу слетают шапочки, зато третий, тот, что делал мне укол, прилично опережает остальных.
Будет так набирать темп, может, и успеет догнать.
У-у-у-у! Беги, кривой, беги-и-и-и! сжав кулаки, Ольга не отрывает взгляда от беглеца.
Побеги психов ее развлекают. Как-то призналась, что даже устроила мини-бунт, чтобы попасть в эту палату, отсюда обзор лучше. Весь маршрут движения кривого и санитаров от ворот до реки как на ладони, жалко, самого нырка не видно. Она не раз расстраивалась по этому поводу.
Почему они так норовят утопиться?
В ответ на этот наиглупейший, по ее мнению, вопрос Ольга фыркает:
А с чего ты взял, что они вообще хотят утопиться?!
Она не объясняет. Ей нравится играть, дожидаясь, чтобы я сам догадался. Часто наши краткие диалоги на этом и обрываются: разгадывать помыслы кривых дело неблагодарное.
На набережной самый шустрый санитар, упустив жертву, со злостью поддел свою шапочку ногой. Остальные уже давно тормознули, смирившись с тем, что догнать ни кривого, ни товарища не получится. То ли благодаря судьбу за завершение неудачного спринтерского забега, то ли сожалея о вырвавшемся на свободу психе, они облегченно вздыхают.
У него получилось, Леша. Понимаешь? Получилось! задыхаясь от волнения, Ольга говорит шепотом.
Киваю.
А потом она делает то, к чему я никак не могу привыкнуть: заглядывает в самые недра меня. Нет, не смотрит своими зелеными глазами, но дает утонуть в них прежде чем с простодушной надеждой маленького ребенка спросить:
Когда же получится у нас?
Оглушительный раскат грома вырывает из бездны.
Вздрогнув, я отворачиваюсь и бреду к кушетке.
Все кривые знают: если долго разглядывать побелку, можно встретиться с Морфеем Богом, что дарует маленькую смерть. Блаженное забытье до первых лучей солнца. А потом снова наступит треклятый день.
Боишься дождика, а раньше любил, Ольга укоряет за страх.
Мотаю головой:
Не дождика.
Грома? Грозы?
Того, что после
Она заинтересованно приподнимает бровь.
Озон. Не люблю запах озона.
Окурок тут же летит на улицу, окно захлопывается: к бзикам кривых другие кривые относятся с пониманием.
На сегодня все! Ольга вытягивается на кушетке, смеется: Завтра нас разбудит сам дьявол. Злющий, без головного убора и с оторванными пуговицами. Вот увидишь.
Бог и солнце нынче милостивы: сон приходит быстро, а свет поутру еще не скоро заглянет в палату, прячась за угрюмой тяжестью свинцовых туч.
***
Меня вызывают к главврачу.
Кабинет залит светом. В запахе лака чувствуется легкий шлейф хлорки. Посередине стол и два стула. Шкаф в левом углу забит делами кривых. Справа дешевая двадцатисемидюймовая плазма от «Самсунга». Черный шнур на безразличной ко всему происходящему белой стене утыкается в такую же равнодушно-белую розетку
Мы сидим друг против друга: я и мужчина в черном плаще. Он держится спокойно и уверенно, меня же всего трясет. Главврач, судя по всему, на взводе:
Геннадий Ярославович, о каком освобождении может идти речь? У Алексея Сказова, как я уже говорил, психическое расстройство, вызванное потерей близких. К тому же вся эта история, простите за каламбур, дурно пахнет. Он утверждает, что
Что его беременную жену похитил наркоман. Знаю, ровно произносит мужчина.
Воспоминания усиливают дрожь, они оба это замечают.
И при этом его отец, командир ОМОНа, якобы пострадал от того самого зависимого. Увы, но это совершенно невозможно. Вы видели наркоманов? Они немощные, как половые тряпки!
Наркоманы бывают разные, Петр Александрович.
Я оперирую фактами со слов Алексея. Есть подозрения, что эта история вымысел. Сказову еще предстоит вспомнить события того дня. Настоящие события. И, возможно, понести наказание. Да-да. Разумеется, после полного выздоровления. Так что, уважаемый, не будем попусту тратить время.
Я вынужден настаивать, в голосе мужчины в плаще слышится металл.
Но поймите, любезный, этим вы только помешаете психотерапии Алексея. Его психическое состояние и без того достаточно хрупкое, хотя мы проделали уже довольно сложный путь. Впрочем, если вы сомневаетесь в моих словах, спросите у него самого.