Эй, живые есть? прозвучал хрипловатый и неожиданно для оперативников женский голос.
Найдем, если надо, подумав, отозвался Влад.
Мы свои, не бойтесь
Те тоже говорили, что они свои, хмыкнул Садовский. И чем закончилось?
В Лиепае на завтра объявлено штормовое предупреждение! крикнул Дымов.
Шторм уже был, завтра будет спокойная погода.
Надо же, оценил Садовский. Угадала. Тебя не смущает, командир, что с нами разговаривает баба?
Ладно, поднимаемся, проворчал Влад. Быть начеку, не расслабляться.
На краю обрыва стояли люди в штатском, увешанные оружием кто-то в фуфайке, кто-то в пальто. Они тянули руки, помогали подняться. Встречающие проявляли сдержанность, скупо улыбались, отводили глаза. Кивнул в знак приветствия майору рослый мужчина в «геологической» штормовке. Грудь его крест-накрест была перетянута пулеметными лентами. На земле валялись мертвецы в немецкой форме. На корточках перед трупом сидел партизан в кепке, деловито перебирал содержимое ранца. Пятна света шныряли по земле, озаряли оскаленные зубы, выпученные мертвые глаза. Подошла женщина в драповой куртке, подпоясанная немецким ремнем, на котором висели советские подсумки и советская фляжка. Из-под кепки, насаженной на макушку, выбивались непослушные темные волосы. Блуждающий свет выхватил из мрака осунувшееся лицо, морщинки вокруг губ, красивые, но запавшие глаза. Особе было в районе сорока, она еще сохранила привлекательность.
Здравствуйте, произнесла она с акцентом. Русская речь в исполнении представителей прибалтийских народностей звучала интересно. Женщина с любопытством смотрела на статного светловолосого майора. Просим прощения, что так случилось. Нам поручили вас встретить передали точные координаты и время. Произошла неприятность группу задержали в деревне Юлгаво, в одном из домов была устроена засада. Мы потеряли двадцать минут, потеряли одного человека. Считаем, что это не случайность, кто-то не хотел, чтобы мы пришли в этот квадрат. Эти люди знали, что вы появитесь, вас хотели уничтожить или захватить. В штабах партизанских отрядов есть лазутчики и провокаторы. Еще раз прошу простить, мы спешили как могли.
Ничего, бывает. Дымов чувствовал дурацкую неловкость. Вы успели, мы вам признательны. Я могу поговорить с вашим командиром?
Вы уже говорите, в женском голосе звучали насмешливые нотки, заблестели глаза. Стали ухмыляться латышские партизаны. Вас что-то удивляет? В нашей группе осталось одиннадцать человек, люди подчиняются мне независимо от того, нравится вам это или нет. Женщина протянула узкую ладошку. Меня зовут Анна Сауляйте.
Ее кожа была сухой и прохладной.
Майор Дымов, сухо отчитался Влад. К сожалению, не могу раскрыть нашу ведомственную принадлежность и суть поставленных нам задач
Это лишнее, перебила Анна. Нам поручено вас встретить, сопроводить до Лиепаи и оказать посильную помощь. Будем знакомы, майор Дымов. Женщина, похоже, улыбнулась, сказать точнее было невозможно, лицо пряталось в тени. Надо уходить и делать это срочно. В округе нет нацистов, по крайней мере по нашим сведениям. Но на хуторе Нейзе это в четырех километрах на восток стоит гарнизон солдат СС, они слышали выстрелы и могут скоро выступить. Будет неприятно, если нам отрежут дорогу. Надо пройти по лесу не меньше десяти километров. Вы должны представлять, что это значит.
Да, Анна Мы потеряли человека вы же понимаете?
Да, я понимаю, кивнула женщина. Постарайтесь уложиться в две минуты.
Группа понесла потери, но могло быть хуже. Видимо, сведения о заброске в немецкий тыл группы СМЕРШ попали в руки врагов. Думать об этом сейчас не имело смысла.
Погибшего Потапенко завернули в плащ-палатку, поместили в расщелину на дне оврага, завалили камнями.
Временная мера, объяснил своим подчиненным Влад. Хоронить некогда. Освободим территорию вернемся и похороним.
Постояли с непокрытыми головами, потом спохватились, полезли наверх, где латышские партизаны проявляли признаки нетерпения. Пришлось перевооружиться боезапас для «ППШ» практически иссяк. Офицеры избавляли мертвецов от автоматов «МР-40», набивали карманы и подсумки снаряженными патронами магазинами.
Командир, здесь живой, глухо сообщил Садовский.
Не было времени учинять допросы. Но люди подошли. Кряхтел светловолосый легионер в порванном френче, искаженная от боли физиономия лоснилась от пота. Огнестрельного ранения он не получил оступился и неудачно ударился виском о сучок. Порвалась кожа, возможно, пострадал череп. Он потерял сознание, а теперь очнулся и полз за куст. Поняв, что погорел, мучительно застонал, откинул голову. Это был совсем молодой человек, он дрожал, губы беззвучно двигались. Говорить он не мог, горло отказало.