Демонический кот с барельефа Западного ковенкорда зловеще оскалил зубы, словно прочёл мысли Морица. По сути, он представлял собой головоломку в виде лабиринта. Но если верить Константину, загадок в скульптурной композиции было больше, чем казалось. По крайней мере, он нашёл лишь несколько из них, чем заслужил уважение Себастиана Орроси.
Мориц перевёл взгляд на скульптурную композицию Северо-Западного ковенкорда, лидера в робототехнике и монополиста в изготовлении моно-скелетов для низших форм нежити. Из всех барельефов он отличался простотой и откровенной вульгарностью содержания. На белом фоне полуобнажённые женщины в окружении механических существ собирали окровавленные сердца в золотую чашу на львиных лапах. При этом тела их выгибались, принимая позы, которые в паре с механойдами смотрелись крайне двусмысленно. Какого-то подтекста или скрытого смысла барельеф не имел, так же как Эвредика не имела ни стыда, ни совести.
Что же касается скульптурного бреда в Юго-Западном секторе, то Мориц придерживался мнения большинства старейшин. Лишённая элементарного вкуса гипертрофированная пародия на сцены других барельефов служила неприкрытой провокацией и поводом для большинства ссор. На нём вместо замка Юго-Востока на скале возвышалась мрачная темница с обвалившейся стеной. Решившиеся на побег узники с искажёнными от удивления лицами падали в пропасть, где их ждал фонтан, кишащий горящими в синем пламени крысами. В борьбе за жизнь твари вгрызались в тела сородичей, а сбежавшие прокладывали путь наверх своей кровью и плотью, образуя силуэт в виде дохлой кошки. На поляне рядом с темницей весёлая компания трёх смертей Южного ковенкорда плясала над телом мёртвого судьи с барельефа Севера. И всё безобразие творилось вокруг гигантской курицы, жареной на вертеле многорукими мусорными баками, которые подкидывали в огонь сердца безголовых девиц, чьи тела валялись рядом в непристойных позах.
Погружённый в раздумья, Мориц внезапно почувствовал чей-то ядовитый взгляд. Гадкий старик с надменным видом стоял в Юго-Западном секторе, прекрасно дополняя всю ту пакость на барельефе.
«Посмотрел, как в душу плюнул», Мориц злобно глянул в сторону Франциска Юбена. Привезти с собой на совет этого старого мерзкого сноба было уж слишком. Крис Мальтис не входил в свиту ни одного из старейшин, а потому права находиться в Зале Совета у него нет. Мало кто знал его лично. И ещё меньше тех, кто относился к нему без презрения или гадливости.
Старый сноб Кристиану Мальтис, или попросту Крис Мальтис был сам по себе, потому что ни один из ковенов не признавал его. Старик всем видом старался производить впечатление успешного аристократа, достойного кресла старейшины. Немалые суммы уходили на поддержание этой иллюзии. Притом никто не знал его прошлого, а высокомерное поведение и чрезмерная надменность отбивали у других бессмертных желание общаться с ним. Однако все знали о страсти старика к чужим секретам и вечным тайнам.
Информация его излюбленное блюдо, рецептом которого Мальтис ни с кем не делился, но великодушно угощал крошками страждущих, заставляя ползать в ногах. Источник доходов старого проныры оставался крайне туманен. Предполагалось, что он связан с контрабандистами, торгующими нежитью разной степени свежести. Подобные слухи не прибавляли ему популярности среди бессмертных, скорее, наоборот. Сравнительно недавно, около тысячелетия назад, Крис Мальтис стоял перед судом прежних старейшин по подозрению в убийстве Алессандро Крейценга, основателя некогда сильного ковена. Многие считали, что старик сделал состояние, продав кровь и ядовитую железу Крейценга, ведь фелисифин30 уже тогда пользовался спросом в определённых кругах. Однако причастность старика Мальтиса не удалось доказать.
Сумерки, пожалуй, самое мистическое время суток, господа? с театральным придыханием проговорил Крис Мальтис, скрывая глаза в насмешливом прищуре. Может, приступим?
Я знаю, кто ты! Крыса! Когда есть чем поживиться, пролезешь даже в крохотную щель. Ничем не брезгуешь! Кого в этот раз пришёл продать? тут же отозвался Мориц, не желая и минуты слушать голос старого мерзавца.
В тишине зала послышалось: «пф!». Бесконечные излияния желчи на старика Мальтиса уже порядком надоели всем членам совета, вынуждая пропускать сказанное мимо ушей. При этом все делали вид, что обсуждение ради которого все собрались крайне важно для каждого из них.