По закону автор вынужден удалить из данной главы сцены проявления первой сексуальности, которые часто имеют место между воспитанниками детских садов.
ГЛАВА 7
Поразительно схожую дрожь в руках и трепетный холодок в груди, помимо случая в детском саду с девочкой, Домников испытывал по другому и совсем непохожему поводу. В гостях у родной тёти, старшей сестры матери, он с бабушкой как-то остался ночевать, и сын тёти, его двоюродный брат Валера, похвастался Филиппу, что у его матери много денег в кармане пальто. Отец Валерия работал на железной дороге машинистом и зарабатывал приличные в то время деньги. Валера открыл шифоньер, потянул на себя пальто и сунул руку в карман. Двоюродный брат с восхищением достал толстую пачку не первый год называвшихся «новыми» после реформы 1961 года дорогих денег и показал Филиппу. Филиппу тогда шёл десятый год, и он никогда не видел такого большого количества новых бумажных денег. Валерий довольный тем, что удивил брата, положил всё обратно, закрыл шифоньер, приложил указательный палец к пухлым губам и ушёл в другую комнату спать. Взрослые бабушка и тётя с мужем сидели долго в зале за столом с ужином и о чем-то весело разговаривали. Филипп, находясь под впечатлением от увиденной кучи бумажных денег, тотчас вспомнил, что ему очень хотелось иметь спортивные тоненькие лыжи. Домников видел такие лыжи в магазине спортивных товаров, они стоили очень дорого по тем временам десять рублей двадцать копеек! В школе на уроках физкультуры зимой выдавали громоздкие, тяжёлые и неудобные лыжи, которые крепились к обуви кожаными ремнями. Кататься на таких лыжах было мучением, потому что ремни во время бега ослабевали, и лыжи начинали болтаться на ноге и часто вылетали из лыжни, после чего обязательно случались падения. Это всегда задерживало приезд Филиппа к финишу. У преподавателя физкультуры на ногах красовались лёгкие и тонкие лыжи с ботинками и с жёсткими металлическими креплениями. Филиппу казалось, что эти лыжи делали преподавателя физкультуры стройным, ловким и уверенным, и что тот осознавал это, так как опираясь на тонкие изящные палки, подолгу стоял, и шутил с молодыми учителями, и явно красовался перед ними. Затем на глазах восхищенных молодых женщин физрук ловко и с серьёзным лицом, словно вспомнил что-то важное, в два движения на месте разворачивался и резво убегал прочь. Преподаватель физкультуры делал вид, что так разворачиваться для него обычное дело, и девушки, смотрящие на него с восхищением, совершенно не важны ему. Именно такие лыжи хотел всегда Филипп, но родители ему не покупали, а у бабушки свободных денег не было. Филипп с удовольствием представил, что все девчонки в классе будут восторженно смотреть на его красные тонкие лыжи, а друзья мальчишки будут признавать его исключительность.
Домников прислушался к разговорам взрослых в соседней комнате и понял, что может незаметно взять из кармана пальто тёти десять рублей, пропажу которых никто не заметит из-за большого количества купюр. Филипп неслышно поднялся с кровати и, не включая свет, приоткрыл медленно шифоньер, опасаясь скрипа дверцы. Несмотря на осторожность, дверь всё-таки дважды еле слышно скрипнула. Каждый скрип дверцы сильно пугал Филиппа. Он останавливался и снова прислушивался к взрослым за стеной. Сердце его в темноте билось неимоверно сильно, и ему казалось, что стук его сердца могут услышать родные в соседней комнате. Домников засунул по локоть дрожащую руку в глубокий карман пальто тёти. Филипп почувствовал запах духов и холод гладкого шелка, из которого был сшит внутренний карман, и на дне нащупал толстую плотную пачку денег. Руки в этот момент не дрожали, а буквально тряслись. Деньги не были перевязаны и лежали в кармане бесформенной кипой. Филипп достал одну новенькую хрустящую купюру и дрожащей рукой поднёс её близко к глазам, одновременно он продолжал прислушиваться к взрослым в соседней комнате, опасаясь возможного прихода кого-нибудь в этот момент в спальню. Из-за слабого света от уличных фонарей, попадающего в окно, Филипп с большим трудом смог различить, что это не десять рублей, а пять. Филипп сказал себе, что ему нужна десятка, а не пятёрка, но обратно в карман пятёрку не положил, а оставил себе, чтобы, как он ложно успокаивал себя, не вытянуть её повторно. Филипп уже знал, что никогда не вернёт в карман любую вынутую купюру. Филипп тайно желал, чтобы десятка дольше не попадалась ему в руку. Он полез опять в карман и на этот раз достал так же купюру в пять рублей. «Нет! сказал Филипп себе притворно и решительно в темноте. Пока не вытащу десятку не остановлюсь!» Домников ясно видел, что когда Валера показывал ему деньги, то там имелись красные десятки. Филипп оставлял себе каждую новую пятёрку, которых набрал уже семь штук. Его уже начал одолевать огромный страх, и Филипп стал сомневаться, а стоит ли дальше таким образом искать десять рублей. Восьмая бумажка, наконец-то, оказалась десяткой. Вытаскивая каждый раз не ту купюру, Филипп ощущал все возрастающую дрожь в руках и приятный холодок в груди, потому что знал, что не вернёт обратно в карман семь пятёрок, и каждая новая не та купюра заставляла его трястись всем телом все сильнее, сильнее