Однако несмотря на схожесть процессов в общественном сознании жителей республик Советского Союза, в каждой из них процесс формирования строительства национального государства и идентичностей граждан новых стран проходил по-разному. Одним, как, например, Казахстану или Белоруссии удалось быстро подавить радикально националистические настроения и до сих пор, даже несмотря на возникающие время от времени проблемы, стараются придерживаться принципов равенства и толерантности в отношении всех этнических общин и групп, проживающих на их территории. Киргизия, Грузия, Армения и другие страны с фактически моноэтничным населением, пережив за последние 30 лет разной силы и степени кризисы в отношениях с РФ, также пытаются проводить в отношении других этнических групп политику толерантности, и в большей степени сосредоточены на борьбе внутри национальных элит и кланов. Другим, как, например, странам Балтии достаточно было вернуться к государственному устройству, существовавшему у них до присоединения к СССР, принять дискриминационные по отношению к русскоязычному населению законы, проводить под видом «согласия и примирения» реабилитацию местных участников эсесовских дивизий, а заодно (уже в наши дни) и реабилитацию фашизма в принципе. Разумеется, этот подход к национальной политике и государственному строительству вызывает отвращение, однако, пусть и «методом от противного», он способствовал формированию у населения этих стран четких этнических и политических идентичностей.
Украина с ее исключительно «советской» государственностью, полиэтничностью и принципиально разными укладами жизни в разных регионах страны оказалась после распада СССР в наиболее противоречивом положении. «Бескровное» и фактически бесконфликтное обретение Украиной независимости оказалось «бомбой замедленного действия» страна с самого начала попала в ситуацию политической нестабильности, постоянных политических кризисов, разрешавшихся таким образом, что ни одна из сторон конфликта не оставалась удовлетворенной многочисленные компромиссы, к которым приходили политики, чтобы сохранить личную власть, не решали проблем простых граждан, а еще больше запутывали ситуацию, как, например, на протяжении 30 лет украинской независимости происходило со статусом русского языка15. Невнятная риторика украинского политического истеблишмента в частности, пресловутая стратегия «многовекторности», которой пытались следовать президенты Леонид Кучма и Виктор Янукович, привела большую часть украинского населения к серьезному кризису идентичности и способствовала укреплению националистических и радикально националистических партий и движений с их примитивными лозунгами и программами возрождения страны16, а также постепенному превращению Украины в проект «АнтиРоссия». Однако вернемся к процессам, происходившим в украинском обществе накануне и во время обретения государственности.
Манипуляция волеизъявлением: референдумы 1991 года
О чем бы ни думали жители УССР, так же, как и все советские люди, одурманенные западной пропагандой и местными манипуляторами сознанием до утраты расчетливости и даже инстинкта самосохранения, распад СССР, совмещенный с рыночными реформами, оказался для большинства не просто неприятной неожиданностью, а трагедией. По крайней мере, в первый момент. Президент России Владимир Путин назвал распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой», в интервью американскому режиссеру Оливеру Стоуну он пояснил свою мысль: Во-первых, и самое главное, заключается в том, что после развала Советского Союза 25 миллионов русских людей в одну ночь оказались за границей, и это реально одна из крупнейших катастроф XX века".
На Украине проживало в тот момент, по данным переписи 1989 года, 11,3 млн русских (22,07%) в абсолютных показателях это была самая крупная русская этническая община в республиках СССР. Украинцы составляли 72,73% (37,4 млн) населения УССР; еще 5% другие народы: белорусы, поляки, молдаване, татары, евреи и др17. Русские составляли практически четверть населения страны, а учитывая межэтнические браки, родственные связи с Россией, схожий с украинским уклад жизни (по крайней мере, в городах), отсутствие лингвистических проблем в бытовом и официальном общении (в УССР, как и во всех остальных союзных республиках, государственными были и национальный, и русский языки), представителям русского и русскоязычного населения даже в голову не приходило опасаться будущей дискриминации по этническому и языковому признакам. Конечно, как уже было отмечено выше, перестройка в УССР проходила под знаком возрождения национальной культуры и большей роли украинского языка в жизни общества, однако, предстоящие демократические перемены виделись жителям УССР, как, впрочем, и большинству жителей СССР, исключительно в позитивном ключе. Известно, что одной из главных иллюзий того времени было представление о том, что после перехода к рыночной экономике и обретения суверенитета «все будет, как прежде, только лучше», достаточно только избавиться от власти КПСС и получить больше самостоятельности внутри республик и автономий. Несоответствие ожиданий советских граждан наступившей в 1992 году (СССР прекратил свое существование 25 декабря 1991 года) реальности является темой, выходящей за пределы этой книги, поэтому ограничусь лишь упоминанием моментов, важных в контексте создания новой идентичности украинцев.