Ну хоть это радует. Но всё равно, Лили захотела перемен. Ты слышишь, Джереми, перемен, последнее слово она произнесла по слогам, ты знаешь, что это значит.
Ой, да брось, если Марк мятежник, то мы с тобой принцессы. Не парься, он, как и другие, начнёт потихонечку всё забывать.
Я не могу ждать, когда это произойдет, нужно что-то предпринять.
Попроси Шона больше заниматься Марком. Пусть тоже рисует небо, почувствует себя значимым, быстрее угомонится. Тем более мне так нравится наблюдать, как ты манипулируешь Шоном, Джереми притянул к себе Ханну и обнял её за талию, Этот дурак сделает всё, что ты попросишь, после этих слов Джереми страстно поцеловал её в губы.
Вот это поворот, вырвалось у меня.
Шон стоял в шоке. На нём не было лица. Он молча ушёл.
После этой ситуации я для Шона стал невидимым. Он перестал делать вид, что я ему интересен, как ученик. Мне было обидно осознавать, что я стал жертвой несчастного треугольника. Но ещё обиднее было то, что Том не разделял мою позицию касаемо воспоминаний. Я решил поделиться с ним услышанным.
Том, ты не поверишь, что сейчас произошло! с такими словами я зашел в нашу общую гостиную.
Он сидел на диване и перелистывал старый журнал о кораблях.
Удиви меня, я проигнорировал его безразличный тон.
Джереми и Ханна встречаются! А ещё Ханна считает меня мятежником.
Ты что, следил за ними?
Нет, Шон следил. Какая разница? Не хватало, чтобы ещё меня журналист осуждал. Ты вторую часть не расслышал? Меня считают мятежником! Меня! Прикинь?
Я думаю, ты преувеличиваешь.
Нет, Ханна сама так сказала.
Ну, не знаю, мне кажется ты не мятежник, а дурак, который предпочитает страдать по своей жизни, когда ему выпадает шанс начать всё с чистого листа.
Я смотрю ты-то уже начал жизнь с чистого инертного листа.
Джереми сказал, что отсутствие эмоций это временно.
Том, подумай, ты можешь стать бунтарем, как я.
Зачем? Я не хочу, он и раньше не отличался яркой эмоциональностью, а сейчас было чувство, что я разговариваю с роботом.
Ладно, не хочешь, как хочешь.
Мои дни проходили однообразно, серо, угрюмо. Какие ещё существуют прилагательные описывающие монотонность? Перечислять их и то интереснее, чем то, чем я занимался. Я не мог понять причины раздражительности, а рисование не помогало мне справиться с этим досадным чувством. Я всё время ходил с кислой миной, и моё поведение больше походило на поведении Лизи. В какой-то момент её сестра не выдержала:
Я больше не могу смотреть на твое страдающее лицо. Нам не хватало ещё одного агрессора. Все идём в бар.
Что? Бар? Да вы шутите! И вы молчали раньше?! я уставился на неё. В этот момент я думал, какого хрена они скрывали это от меня, что ещё утаивают?
Бар работает только тогда, когда музыканты готовы, прокомментировал Джереми.
Что? Музыка? Кажется, я её не слышал целую вечность! Ох, вот бы сейчас пивка с орешками, простонал я.
Может быть, у меня получится взять интервью у музыканта? воодушевленно спросил Том.
Может быть, у меня получится взять интервью у музыканта? я передразнил интонацию Тома. Боже, как он меня раздражает, громко думал я, Э-э, блин, я не об этом хотел подумать.
Нет, именно это. Я, в отличие от тебя, нашёл своё место, Том произнес это со снова появившимся безразличием.
Мне нечего было ответить ему. Мы двинулись в путь. Оказывается, в городе живет столько людейВсе они шли в сторону бара. Удивительным было то, что бар был на крыше. Обычно люди не собирались на открытых площадках, но такое количество невозможно уместить в одной гостиной.
Мы протиснулись к стойке, и я с улыбкой на лице сказал бармену: «Наливай». Он принял мой заказ и выдал мне кружку. Я сделал глоток и тут же всё выплюнул. Во-первых, эта была вода, а во-вторых, я не мог пить её!
Это для антуража, сказала Лизи, я кивнул ей в ответ.
Главный музыкант начал палкой херачить по какой-то трубе, и все тут же замолчали.
У него не было микрофона и инструментов, он просто начал петь. Я не смог скрыть своего разочарования, но потом появился второй музыкант и начал задавать ритм хлопками, потом к ним присоединился бармен, стуча по барной стойке своей кружкой. И так каждый по очереди начал присоединяться, Лизи и Лили начали подпевать, Джереми и Том хлопать в ладоши, а я бить стаканом по барной стойке. И в этот миг меня отпустило, я почувствовал общность, и моя идентичность на несколько мгновений испарилась. Я почувствовал себя по-другому. Да, я занимаюсь тем, чем хочу, и мне не нужно париться по поводу финансового обеспечения. Мне не нужно беспокоиться о многих бытовых вещах, но именно это делает меня таким пустым. Я привык, что через удовлетворение физических потребностей я заботился о себе, занимал себя и чувствовал разнообразие жизни. Проблема была налицо, и я ничего другого не мог придумать. Пение и ритм унесли меня далеко от своих проблем, и я смог расслабиться.