Иди. Я посижу с ними и уложу спать.
Холод прорезался в голосе и безупречном тоне. Лана укрылась на постели, поджав к телу ноги, согнутые в коленях, мягко расположившихся на перине. Спине стал опорой пух нескольких подушек, а в досуг пришла на помощь книга. Но даже в этом обиженно деловом виде собранной леди, Лана выглядела безупречно. В гордом облике, едва не высокомерно поднятом подбородке и поджатых губах. В холодном колючем взгляде выражении немом упрёка. В тяжело нависших бровях, подчеркивающих бурный нрав. Волевой черточкой выступила ямочка на подбородке. Красивая женщина, неприступная, воинственная и непокорная. Даже в браке не ставшая ручной, домашней кошечкой, готовая всегда показать свой норов и даже укусить.
И все же эта дикость была уместна. Казалось, убери эти черты и Лана не будет собой, не будет той, что привлекла, не будет той заботливой матерью, что открылась перед супругой недавно, вступив в эту часть жизни с достоинством и смелостью, как на ещё одно испытание, не службы, но жизни. И дочери чувствовали силу своей матери, чувствовали себя защищёнными, но и окрыленными для новых побед, чтобы быть не хуже, чтобы стать сильней.
По спине Ирен пробежались мелкие мурашки, сообщающие о недовольном взгляде Ланы и, стоило женщине повернуться, как догадка подтвердилась.
Около минуты Цепеш не двигалась и наблюдала за супругой, совсем не мигая. Статная, прекрасная, нет, эти слова совсем не описывали всей красоты женщины, что была совсем близко. Её нахмуренные брови напоминали грозовые облака, такими же грозными они сейчас казались. Взгляд пронзал своим обжигающим морозом. Чувственные уста, совсем недавно так жадно отвечающие на поцелуй сжались в тонкую полосу, словно линия горизонта, за которой скрылось теплое солнце, позволив ночной прохладе взять бразды правления в свои руки и пустить ледяные ветра.
Она была великолепна, каждый сантиметр её тела был совершенен и об этом глаголили влюбленные глаза и разум. Сознание покидало свою обитель, стоило лишь заострить внимание на чертах столь строптивой и непокорной, но любимой женщине. На смену ему приходили томление, гордыня вновь напоминала о себе, но её теснила алчность. И всё это лишь из-за одной Ланы.
Все стены пали перед столь грозным оружием, что пробило сначала брешь в вратах, а после и снесло их вместе со стенами.
Как же теперь Ирен могла уйти? Разве это было возможно, когда её супруга так загрустила? Цепеш наконец сделала шаг, следом за которым был второй, а бархатистый голос разорвал повисшую в комнате с приглушенным светом
Души моей отрада, любовь и боль моя
Чистокровная приближалась к возлюбленной, возжелав её всю, до самых кончиков волос, каждую ресничку, каждый миллиметр её тела, источающего дивный аромат роз. Да, она была розой с прекрасным запахом, бархатистыми лепестками и колючими шипами, на которые так часто попадали руки Ирен. Лана не была цветком из сада вампирши, она пустила свои корни там, где сад Цепеш заканчивался и этим дразнила только сильнее свою супругу, которая уже не раз хотела перенести её к себе.
Мне лишнего не надо, ответь же, кто я для тебя? Коварный искуситель? Мучитель иль губитель? Скажи, любовь моя
Ирен присела на дальний край кровати, потянув на себя одеяло, которым укрывалась Лана. Очень скоро его бросили в сторону, а шустрые пальцы поймали ножку женщины за лодыжку. Алые губы трепетно касались нежной кожи, поднимаясь всё выше, пока взгляд рубиновых глаз не встретился с глазами столь прекрасными, что именно в них однажды разглядела Ирен смысл своей жизни.
Не думаю, что нашим детям понравится увидеть нечто подобное, да и тебе необходим отдых, моя королева, прошу, не заставляй меня страдать ещё больше, я держусь из последних сил, чтобы прямо сейчас не накинуться с поцелуями, которые окрасят твою шейку в цвет неба на закате
Слишком большая пытка находиться так близко, но держать себя на расстоянии. Так Ирен решила спрятаться от пытливых глаз любимой в её же вьющихся волосах, окрашенных золотом колосьев зрелой пшеницы.
Ты слишком прекрасна для всех остальных, ты только моя.
Кончик небольшого аккуратного носика изучал чувствительную шейку и кожу за ушком, вызывая теплые волны от произносимых слов. Так наконец и руки Ланы поймали, прижав к груди, в которой свой бешенный ритм отбивало сердце.
Оно бьется только для тебя и наших девочек, королевством можно управлять и без него, но жить с вами. Это совсем другое, Лана.