Как известно, Фрейд начал свою клиническую деятельность в рамках немецкой традиции, которая всегда давала психическим расстройствам анатомические и физиологические объяснения. Л. Бинсвангер (1992) подчеркивает: «Редукционная диалектика, которую Фрейд использовал для создания своей теории человека, это, до последней детали, диалектика естествознания». Именно естественнонаучное понимание человека и лежит в основе положения о механистической инстинктивной детерминации психической жизни.
Таким образом, психоанализ подорвал устои психиатрии: оказалось, что психические расстройства могут иметь психологические причины, что в их основе лежит нарушение отношений человека с миром. Психоанализ, по сути, ввел в психиатрию дополнительно к биологическому еще два ракурса рассмотрения психопатологи: интер- и интрасубъективный. Именно в этом ключе будут создаваться междисциплинарные теории, которые в огромном количестве появятся после «открытий» Фрейда. Поэтому особо актуальными становятся исследования внутреннего мира психически больного, а также изучение социального контекста безумия.
Преодоление ограничений метода и теории Фрейда толкало исследователей на поиски новых решений и выдвижение новых гипотез. Построить целостную теорию функционирования человека в мире на основании психоанализа, как показала его критика, невозможно. Лишь только когда исследователи выберут другой вектор «от философии» (после обращения к феноменологии и экзистенциализму), будут частично преодолены ошибки Фрейда. Но для этого необходимо, чтобы возникла возможность совместить клиническое мышление с философским, чтобы сама психиатрия пошла по пути гуманитаризации. Фрейд уже сделал первый шаг по этой дороге, и последователи не заставили себя ждать.
В первой половине ХХ века появляются теоретические исследования содержания внутреннего мира психически больного человека, выходящие за рамки психиатрии и использующие данные других дисциплин (Минковски М., 2001; Босс М., 1979; Лакан Ж., 1995). Эти работы являются отражением дальнейшей динамики взаимодействия психиатрии и философии, и поиска путей их сближения. В частности, Ж. Лакан (1995), ставя внутренний мир безумия в центр своей философской системы, обращал внимание на то, что психически больного человека всегда можно понять, так как он говорит на том же языке, что и «нормальные» люди, что на безумие нужно смотреть не со стороны, а изнутри.
Существенный вклад в продвижение психиатрии в сторону ее гуманизации внес Э. Блейлер. Введя в 1911 году термин «шизофрения», он впервые в истории психиатрии описал внутрипсихическую реальность душевнобольного человека: «Шизофреники теряют контакт с действительностью, в легких случаях мало заметно, кое-когда, в тяжелых случаях целиком они живут в воображаемом мире, полном осуществленных желаний и идей преследования. Однако оба мира представляют для них реальность; иногда они могут сознательно их различать. В других случаях аутистический мир для них более реален, а другой мир только кажущийся. Реальные люди это «маски», «наскоро сделанные люди» и т.п. (Блейлер Э., 1993).
Тем самым, Блейлер стоит у истоков синтеза философии и психиатрических знаний. По выражению Ю.В. Каннабиха (2002), он произвел эпистемологический переворот в психиатрии. Теория Фрейда существовала все-таки обособленно от официальной психиатрии, Блейлер же изменил клиническое мышление. Он проник «внутрь» человека своими исследованиями, индуцировав процесс гуманитаризации медицины, сближения до этого четко разделяемого клинического и философского знания.
50-70-гг. ХХ в. знаменуют собой кризис биологической психиатрии. Постепенно развитие психиатрии отходит от симптоматического и синдромального толкования и пытается представить целостную картину возникновения и развития психических заболеваний. Несмотря на обилие этиологических гипотез, биологическая психиатрия в этот период не может установить происхождения шизофрении. В противовес биологической психиатрии возникают различные направления, которые пытаются объяснить функционирование человека в мире и формирование психической патологии.
Для этой цели психиатрия заимствует наработки множества гуманитарных наук, рискуя «чистотой» своего клинического метода. Психическая патология начинает использоваться как инструмент для построения философской системы (как, например, у Жака Лакана), ее механизмы переносятся на функционирование «нормальных» людей. Само понятие психического заболевания становится расплывчатым, его границы стираются. Клиническое мышление при этом становится гуманитаризированным.