А почему? машинально спросила я.
Что, именно, «почему»?
Да ВСЁ! Почему мы здесь, почему люди не слушают, почему идут не туда? я с трудом пыталась что-то связать в своей голове.
На самом деле, ты не это хочешь спросить. Тебя больше интересует другое: кто я и что мне от тебя надо? Ведь так?
Так! разозлилась я. Ты сам всё знаешь и всё умеешь! Что же тебе от меня надо?!
Ты тоже всё знаешь. Но у тебя нарушена одна связь. МЫ установили, что это произошло при рождении. У тебя же была травма головы при рождении?
Не знаю, понятию не имею. При чём тут это?
Произошел разрыв связи между историческим блоком информации и накопительным, то есть тем, который участвует сейчас в твоей жизни. Поэтому ты не можешь вспомнить кто ты на самом деле? и не можешь использовать свои возможности и знания, накопленные тобой раньше. А самое страшное ты не помнишь для чего ты здесь, он говорил монотонно, чеканя слова.
Я сидела, подперев подбородок рукой, и слушала его. Что он говорит? Да так серьёзно! А мне так спокойно и тепло. А, кстати, как он меня сюда привел? Неужели без шубы? Как же я пойду обратно?
Шуба твоя здесь. Ты меня не слушаешь. Сейчас я помогу тебе сосредоточиться, так же спокойно, не меняя интонации, сказал он.
Меня на работе будут искать, вспомнила я.
Ты будешь на работе в то же самое время, когда я забрал тебя оттуда.
Как это? не поняла я.
Я перевёл тебя пока в своё время, ответил он.
Что значит «в своё»? Разве время не одно? Разве его можно остановить?
Совсем остановить нельзя, но привести в состояние, близкое к нулю можно. Зачем я объясняю это тебе? Ты же всё сама знаешь, спохватился он. Надо только попытаться восстановить связь.
Какую связь? Где? опять не поняла я.
В твоих мозгах!
Я заметила, что его интонация слегка изменилась. Кажется, я начала доставать его своей бестолковостью.
К нам подошел официант.
Что будете заказывать? спросил он.
Что мы будем заказывать? переадресовала я вопрос своему спутнику. Нельзя же просто так сидеть в кафе.
Что хочешь, ответил он.
Платишь ты, я сюда идти не собиралась, и, вообще, у меня сумка на работе.
Сумка твоя здесь, заплачу я, заказывай.
Кофе у вас есть, только варёный? спросила я официанта. Он утвердительно мотнул головой. Тогда мне чашку кофе эспрессо и пирожное какое-нибудь.
А Вы что будете? спросил он моего собеседника.
Ничего, ответил он.
Официант ушёл.
А почему? Экономишь?
Мне здесь нельзя есть, сказал он сухо.
Ага! А мне, значит, можно! Привел, невесть куда, где даже есть нельзя, но случайно проговорился! начала возмущаться я.
Мне нельзя принимать пищу в этом измерении, просто ответил он.
Действительно, всё так просто, а главное понятно в этом измерении нельзя, а в другом можно! Да что же это такое! Только разговор завяжется, как сразу «бац!» какая-нибудь очередная «фантастическая» новость! Оригинально, ничего не скажешь. Впечатление производит. Может быть, это и есть его цель произвести на меня впечатление, потому, что я ему нравлюсь? Ничего удивительного! Не хочу показаться самоуверенной, но я, как раз, отношусь к тем женщинам, которые нравятся мужчинам: эдакий белокурый ангел неопределённо-молодого возраста, в меру осовремененный косметическими средствами и дизайнерскими находками, но от этого не потерявший своего невинного шарма.
Интересно, а как его зовут? Что-то мы никак не познакомимся.
Я напомню тебе своё имя. Меня зовут Симон, сказал он. Конечно, он снова поймал мою мысль!
«Симон! Надо же!» про себя подумала я. «Интересно, а откуда он? Говорит по-русски чисто, без акцента, и какой он может быть национальности?»
По-русски это может звучать, как Семён, а национальности появились гораздо позже, ответил он, как будто бы я говорила вслух.
Позже чего?
Позже меня.
Я не стала развивать национальную тему.
А меня Настя, продолжила я.
Я знаю. Тебя сейчас так зовут. Но твоё настоящее имя Мария.
Что значит «настоящее»? спросила я.
Это значит имя, данное тебе изначально.
«Изначально?» опять не поняла я.
Изначально, это в начале, в самом начале, когда ты только появилась на Земле.
Всё равно ничего не понятно. Что значит «появилась на Земле»? Родилась, что ли? Ну, вот, когда я родилась, то мама с папой меня и назвали Настей.