К слову о статусе. Из разрозненных картинок, показанных мне лекарем, я узнала, что являюсь дочерью бэкхрана поместья Лундун (как я поняла, это что-то вроде лорда в Средневековой Европе, у которого, помимо обширного земельного владения, есть личная армия, он может свободно принимать законы и вершить суд на своей территории, но при этом его владения являются частью единого государства) и его супруги Тэят. Так что, как говорится, сбылась мечта идиота: я-таки стала, пусть и с некоторой натяжкой, принцессой. Мой брат по имени Ришан носил титул Красный господин, а моя мать была Розовая госпожа. Это странное цветовое разделение господ в поместье меня крайне заинтересовало, но я не смогла нормально сформулировать вопрос, поэтому пришлось отложить его до лучших времён.
Когда мы добрались до чисел и цифр, для изучения которых Чатьен Васт принёс ко мне в комнату кучу мелких палочек длиной с мой указательный палец, я наконец-то смогла выяснить возраст своего нынешнего тела. Шесть лет. Узнав это, я мысленно застонала впереди меня ожидали все прелести взросления, вроде гормональных скачков, прыщей и прочих радостей жизни.
Сколько вам лет? спросила я лекаря, старательно выговаривая новые слова. Учитывая, что поправлять Чатьен Васт меня не стал, я всё произнесла правильно.
Тридцать пять.
«Практически мой ровесник», подумала я.
Мне тридцать один.
Чатьен Васт вскинул вверх правую руку жест, как я недавно узнала, обозначающий «нет».
Тебе шесть, твёрдо заявил лекарь.
Вздохнув, я подняла левую руку жест согласия. Нахмурившись, мужчина подался вперёд мы, как обычно, сидели на моей постели, я откинувшись спиной на изголовье, а он на самом краю, уверенно обхватил меня за локоть и чуть отвёл руку назад, чтобы плечо с корпусом образовало прямой угол, затем немного изменил положение предплечья, поставив его перпендикулярно плечу, и в довершение надавил на ладонь, отгибая её назад какой-то похожий жест я как-то видела по телевизору в индийских танцах.
Повтори сама, строго велел Чатьен Васт, пристально глядя на меня своими холодными светло-карими глазами.
Вздохнув, я опустила руку вниз, затем подняла её, постаравшись поставить так, как он показал. Мужчина вновь был вынужден исправить мою позу: отодвинуть локоть и отогнуть ладонь. Поза была жутко неудобной, о чём я не преминула сообщить своему истязателю.
Так нужно, сухо проговорил он. Повтори ещё раз.
В итоге следующую пару часов я до изнеможения повторяла жесты согласия и несогласия, мысленно костеря Васта последними словами. А вечером этот горе-врачеватель посчитал, что я вполне готова для того, чтобы начать тренировать мышцы корпуса. В итоге мне пришлось качать пресс в попытках самостоятельно сесть, хоть и держась руками за ладони Чатьена, скрытые перчатками. Сделать данное упражнение мне удалось лишь три раза, да и то удержаться дольше десяти секунд в вертикальном положении не хватило сил, однако, судя по несколько потеплевшему взгляду, мой надзиратель остался доволен.
Я хочу ходить, устало откинувшись обратно на подушку, проговорила я, специально выбирая самую лёгкую на мой взгляд грамматическую конструкцию модальный глагол полюс инфинитив смыслового глагола. Когда?
Чатьен Васт что-то ответил, но я не поняла ни слова и недовольно скривилась.
Я не поняла.
Чатьен Васт тут же исправил моё произношение. Я скривилась повторно: несмотря на всё моё прилежание только каждая десятая фраза звучала правильно. Это угнетало. Ведь в любой момент моё уединение может быть нарушено отцом, матерью или братом. Я не могу до бесконечности изображать проблемы с голосом.
Не торопись, нарочито медленно выговорил мужчина, ободряюще коснувшись рукой моего плеча. У тебя всё получится. Уже получается.
Обречённо вздохнув, я кивнула, за что получила укоризненный взгляд: избавиться от привычки кивать и качать головой у меня никак не получалось. Но ведь это намного удобней, чем размахивать руками, точно ветряная мельница!
После ужина лекарь уже привычно отнёс меня в ванную комнату, где меня ожидала наполненная на треть водой бадья. Аккуратно опустив меня в воду прямо в одежде, мужчина пододвинул небольшой столик, на котором стоял флакон с ароматным жидким мылом и «полотенце», после чего вышел за дверь. Я знала, что далеко Чатьен Васт не ушёл скорее всего, остался стоять прямо под дверью, чтобы в случае, если что-то произойдёт, он сумел прийти на мой зов. Подобная забота трогала, хоть я и понимала, что по большей части мужчину волнует сохранность этой тушки, ведь в случае моей несвоевременной кончины он отправится следом.