Колени со стуком ударились об пол, Кира что-то промямлила и повалилась на пол.
6. Пятый терминал
Очнулась она дома, в своей кровати. Из окна струилась приятная прохлада. Горел ночник. Одно беспокоило: в точке над верхней губой, прямо под носом, нарастала боль. Из ноющей она быстро перешла в огненную, запульсировала.
Кира застонала. Перед глазами заплясали красные всполохи.
Не-е-ет! Она отмахнулась, задела чью-то руку, которая с садистским упорством давила чем-то твёрдым ей на губу.
Раскрыла глаза. Исчезла уютная комнатка, которую она сама обставляла мебелью из ИКЕА: книжная полка под светлое дерево с подборкой классического фэнтези и научно-популярными книжками по истории, экологии и физике, старое кресло-качалка и кровать, наверное единственная в мире, на которой Кире не приходилось сгибать ноги в коленях, чтобы поместиться.
Помещение, в котором она оказалась, было куда шире её комнаты. Высокий потолок терялся в полумраке, ближайшая стеклянная стена находилась в двадцати шагах. За окном темнело небо, последняя бледная полоска света тускло освещала взлётную полосу, на которой виднелась гладкая спина и хвост пассажирского авиалайнера. Возле недвижного гиганта застыл брошенный автопогрузчик с потухшими фарами, а вдали виднелись частные самолёты поменьше.
Где мы? спросила она, разглядывая четыре сумрачные фигуры, стоящие над ней. «Мужские фигуры», внезапно поняла она и, вздрогнув, запахнула кофту на груди.
Вы потеряли сознание, сказала одна из фигур голосом Ануфрия. Нам пришлось вас перенести сюда. Здесь больше воздуха и
Монах вздохнул.
Нет мертвецов, закончила Кира за него.
Господи, как же стыдно! Они вчетвером волокли её из другого зала, по коридорам, как куклу, такую длинную и беспомощную. Вспотели, наверное. Она села, потёрла ноющую губу.
Зачем вы меня мучили?
Мы не мучили, засопел Тым. Мы помогли. Когда человек падает без духа, когда замерзает в снегу, надави ему в ямка между губой и нос. Он скажет «ой-ой» и проснётся!
В каком ещё снегу? застонала Кира.
Вы были в отключке почти десять минут, объяснил Логарифм. Дышали, но слабо. Мы даже подумали, не сонная ли это болезнь?
Как вы? спросил монах.
Как? Кира подняла недовольное лицо, её рыжие волосы разметались по плечам, глаза вспыхнули. Отвратительно, ужасно, хуже некуда! Я никогда в жизни не видела мёртвых. И в один день встретила больше дюжины. Рассмотрела во всех деталях и вряд ли теперь когда-нибудь усну.
Что-то ещё? холодно бросил доцент.
Что-то ещё? взвизгнула Кира. Так, мелочь. Я не хочу жить в этом гигантском некрополе. Я студентка, у меня впереди целая жизнь. Я хочу ходить на пары, а по вечерам встречаться с друзьями. Хочу путешествовать по миру. Хочу в Париж, который теперь похож на гору трупов. Хочу в Нью-Йорк, который теперь похож на Париж. Вернее, я никуда теперь не хочу
Она запнулась.
Чего ещё вы хотите? буднично поинтересовался Логарифм.
Чего ещё?! почти задыхалась Кира. Домой, в свою комнату. К родителям, которые не лежат двумя колодами на кровати, а живут, двигаются, заваривают чай с мятой, обсуждают фильмы. И мама ставит на стол тыквенный пирог
Она издала странный гортанный звук и вдруг зарыдала, уткнувшись в колени.
Я Я хочу в горячий душ, норма-а-ально помыть голову, нараспев протянула она. Хочу поговорить с подругой по телефону. Час, нет, два часа, три
Она шумно выдохнула, вытерла щёки.
Только Вы вряд ли меня поймёте. Разве что Вешников. У него жена.
У меня тоже жена и дети, насупился Тым.
Я вас понимаю, Кира, вздохнул сомнолог. Вы хотя бы поплакать можете.
Вот именно, Кира уже успокоилась, поднялась на ноги, расправила юбку. Я хотя бы могу, не то что этот, она кивнула в сторону Логарифма.
Тот неопределённо пожал плечами:
Предлагаете мне оплакивать целый мир? Гибнущее человечество, глупое, с вечной тягой к саморазрушению? Я его никогда не любил. Сохраню слёзки для какого-нибудь брошенного щенка.
Да уж, вы-то к человечеству не относитесь, она шмыгнула носом. У кого-нибудь есть салфетки? Ах да, я же в компании мужчин. И рукав сойдёт.
Кира, зачем вы так? огорчился Вешников.
Бурные эмоции, фыркнул Логарифм. Это всегда легче, чем найти решение.
Кира метнулась к нему, прежде чем кто-то успел пошевелиться, раздался шлепок.