Гореть тебе в аду, ублюдок, злобно выплюнула мама, тыкнув острым ногтем в сторону Алекса. Я доверила тебе самое дорогое, а ты обслюнявил какую-то шалаву.
Практикантку, я попыталась втиснуться между стеной и огромным мистером Роксом, но там совсем не осталось зазора.
Лучше бы тебе сдохнуть, продолжала вещать мама точно какая-то пифия. Однажды, на смертном одре, одинокий, покинутый всеми, покрытый струпьями от какой-нибудь отвратительной болезни, ты вспомнишь, что мог бы быть счастлив.
Мама, прекрати! в отчаянии выкрикнула я и, вскарабкавшись на стол, поползла к визору.
А твой маленький пенис скоро отвалится, ласково пообещала она. Я практикую черную магию.
Я наконец доползла до визора и нажала отбой.
Со стола я слезала в гробовой тишине. Попыталась оттереть рукавом отпечаток моей ладони на блестящей черной поверхности, но бросила эту затею.
А зачем она вообще звонила? ровно поинтересовался мистер Рокс.
Оливия, пойди и узнай, сказал шеф, пунцовый от едва сдерживаемой ярости, и я, кивнув, направилась к выходу.
Если вы дадите заказ мне, обещаю выложиться на полную, пискнула я уже у двери.
Выйди! проревел шеф, и я, вздохнув, ушла.
Какой позор. Но про черную магию прозвучало эффектно.
Я проплелась до своего рабочего места, опустилась на стул и, взяв телефон, ткнула в мамин номер.
Зачем ты звонила? устало спросила я.
Я купила тебе робота.
Что? я переложила телефон к другому уху.
Милая, я уезжаю надолго, съемки продлятся не меньше трех месяцев, и я очень за тебя волнуюсь, сообщила мама.
Как будто это все оправдывало. Но мы с ней одни друг у друга. Своего отца я даже не помню. Он был оператором и погиб через пару лет после моего рождения, снимая документалку где-то на Орфесе. Я моталась за мамой все свое детство и куда больше времени проводила на съемках, чем в школе, а сколько квартир мы поменяли не счесть. Наверное, именно поэтому я так люблю свою работу. Мне нравится обустраивать квартиры и видеть, как люди, заходя туда, попадают домой.
Волшебное место, где всегда спокойно. Где тебе рады, где тебя ждут
Меня уволят поняла я, и слезы навернулись на глаза.
Какого еще робота, мама? спросила я, промокнув глаза стикером.
Я не плакала даже в тот знаменательный день, когда запись с камер наблюдения обнаружилась в рабочем чате. Еще не хватало, чтобы сейчас меня застали в слезах.
Самого лучшего! гордо ответила мама.
Как всегда, все только самое-самое. Как ей, наверное, тяжело признавать, что дочь у нее самая посредственная. Не актриса, не певица, не какая-нибудь там звезда.
Я переживаю за тебя, Оливочка, вздохнула она. Тем более сейчас, когда ты осталась одна. Этот Алекс, склизкий червь, недостоин ползать по твоим следам, так и знай. Хочешь, я отменю съемки и останусь? Могу наврать, что попала в какой-нибудь реабилитационный центр для алкоголиков
Нет! выпалила я. Робот так робот. Что за модель?
Последняя! сообщила мама. Полная иллюзия настоящего мужчины. Только еще лучше. Он может все-все-все
В ее голосе появились игривые нотки, и я едва сдержалась, чтобы не нажать на отбой.
К тому же ты живешь одна в большом городе с высоким уровнем преступности, привела она стоящий аргумент.
Я повернулась к панорамному окну, откуда открывался вид на небоскребы, вспарывающие небо. За ними прятался океан, и я отъехала на кресле назад в то самое место, откуда в плотной застройке виднелось крохотное синее пятнышко.
Ты же знаешь, моя квартира в элитном жилом комплексе, напомнила я. У нас муха не проскочит. К тому же робот не сможет меня защитить от преступника, даже если тот каким-то чудом прорвется через нашу службу охраны. У них же первое правило не навредить человеку.
Он, по крайней мере, сможет позвонить в скорую или пожарным. А ты не будешь возвращаться в пустую квартиру. В которой, я уверена, сигнализация так и не работает, в голосе мамы прозвучал справедливый укор.
Ладно, вздохнула я. Когда его доставят?
Я воспользовалась удаленным кодом доступа. Так что, когда вернешься домой, там тебя будет ждать потрясающий, роскошный, безупречный мужчина.
Робот, исправила я.
Ну, да, согласилась мама. Но как настоящий.
***
Как же он влип. Как влип.
Асфальт бил по пяткам, позади слышалась ругань преследователей, а сумка казалась все тяжелее с каждой минутой. Бросить? Оставить миллион мелкой шайке бандитов?