И, если утренние обливания холодной водой, пробежки в парке, стойку на голове и безвкусные салатики, вместо яичницы на завтрак, Настя пережила безболезненно, то бесцеремонного вмешательства в свою личную жизнь и коррекцию дальнейших жизненных планов, терпеть не пожелала.
Все бой-френды и просто френды бабулей отвергались беспощадно недоросли, недостойны, не допущу. Эти три «Н» преследовали Настю безжалостно, но она, как любящая внучка, всё ещё терпела, пыталась договориться и поладить с бабушкой. Затем остро стал вопрос образования, трудоустройства и.. замужества.
Встал ребром и упёрся, а Насте в то время, всего лишь восемнадцать исполнилось.
Всю свою сознательную жизнь трудившаяся аки пчела, Жанна Аркадьевна внезапно передумала, изменила жизненное кредо и решила, что труд, сделавший из обезьяны человека, штука, конечно, классная, но жизнь сытая, безмятежная и в тепле, гораздо предпочтительнее.
И зачем надобно надрываться бедной Настеньке, тем более, что, девочка-то, уродилась прехорошенькой в бабушку, наверное, коли есть иные варианты?
Жанна Аркадьевна принялась Настю сватать, активно, с энтузиазмом, с азартным огоньком в глазах.
Женихи попёрли косяком не была Настя уродкой, да и приданое имелось приличное, скажем так, родители, к тому ж, в городе люди не последние. Одна мама зам мэра чего стоит, а там и папа, конечно же..
Настя уперлась замуж не хотелось, тем более, за тех, кого признали достойными кандидатами на её руку и прочие запчасти организма. А, как же владельцы заводов, газет, пароходов, генерал, один депутат и учредитель банка.
Все вышеназванные персоны просто мечтали о юной и неиспорченной супруге, которая могла украсить быт, но не совала нос куда не надо.
Настя, устав скандалить и отстаивать собственную независимость, психанула и решила уйти в автономное плавание при первой же возможности, сменила фамилию, взяв девичью материнскую, переехала в непритязательную двухкомнатную квартирку, некогда принадлежавшую отцу-голодранцу и подаренную дочери, им же, на восемнадцать лет тайком от властной тещи и включила режим строгой экономии, не желая ни в чем зависеть от родителей.
Устроившись на работу, Настя легко поступила в педагогический и отдалась прелестям одинокой, самостоятельной жизни.
Благо и машина имелась старый «Матиз», незаслуженно охаянный, позабытый и не проданный по причине непрезентабельного вида. Но, бегала машинка хорошо, с деталями молодая хозяйка разобралась, а внешний вид рабочей «лошадки», Настю волновал мало.
Бабуля, страшно оскорбившись, вычеркнула строптивую внучку из завещания, затем, передумав, вписала обратно и снова вычеркнула после очередного скандала, случившегося на последнем семейном торжестве.
Брат и сестра сочувственно вздыхали, лицемерно целовали Настю в щечку, но радовались тому, что земных благ на их долю выпадет чуть больше запланированного.
Анастасии было всё равно ее вполне устраивала нынешняя жизнь и, выстраданная самостоятельность, и учёба, и даже фаст-фуд, сменивший очень полезные салаты и жидкую овсянку без масла. И контора, презрительно величаемая Жанной Аркадьевной шарашкиной, а, так же, «Рога и копыта».
Дом, милый дом. пропела Настя, весело шурудя ключом в замке и еле удерживая в руках изрядно весившую пластиковую тару с материальной помощью для, неизвестной ей лично, Мохнорылкиной Степаниды Савишны. Как с такой забавной фамилией можно было стоять у истоков вполне успешной и процветающей фирмы, Анастасия не ведала, но почтением к долголетствующей даме, проникнуться успела.
Сто пять лет старушке это вам не плюшками у метро торговать!
В квартире, ожидаемо, оказалось пусто и холодно.
Настя торопливо стряхнула с ног пыльные кроссовки и влезла в тапочки теплые, пушистые. Да, в виде кролика, розового с длинными ушками.
Нравились Насте подобные забавные штучки, да и кроликов она любила и живых, пушистых, шмыгающих носом, и тушеных с лавровым листом и перцем горошком.
Суп она не признавала никак, не готовила и почти никогда не ела. Разве что, солянку на семейных торжествах и то, по необходимости, повинуясь тяжелому маминому взгляду.
Настрогав бутербродов, Настя некоторое время бездумно пялилась в экран телевизора, энергично жевала, запивая ранний ужин крепким чаем и размышляя.
Скучно, блин!
Надоело!
Осень!
В дверь настойчиво застучали и она, радуясь тому, что появился законный повод оторваться от просмотра очередного тупого топ-шоу и перестать хандрить, шмыгнула к дверям и припала к глазку.