Короче говоря, это анубисат-террорист, за последний день подорвавший целых два здания и заставивший мою голову изрядно потрещать, ворвался Велимир. Поймав непонимающий взгляд Саргона, гранд-губернатор пожал плечами. Нет, ну а что? Ты слишком не любишь быть конкретным. А я вот счит
Сэр? Парсонс, худой, смуглый, лысый, в длиннющем зеленом фраке, казалось, материализовался не то, что из воздуха из пустоты.
О боги! вздрогнул Велимир. Парсонс, ты что, не видишь, сейчас не
Простите, сэр. Но лекарство, сэр. Надо готовиться к операции, сэр.
Боги давай сюда, не поворачиваясь, он схватил с подноса стакан, выпил залпом и тут же потянулся за вином, но даже спиной поймал непонимающий взгляд врача. И почему эти оба что Саргон, что Парсонс, так любят слишком настойчиво, до мурашек, смотреть?
Ты правда думаешь, что у тебя выйдет провернуть эту авантюру? удивился человек с подвеской-черепом с высунутым языком.
Боги, в городе будет Сердце Анубиса! Сердце настоящего бога! Велимир закинул ногу на ногу. Если мы все тут верим, что наши планы срастутся благодаря ему, то чего говорить об этом? Главное успеть. Потому что
Гранд-губернатор замолчал, потом перешел на шепот.
Кости его серебро, плоть золото, волосы подлинный лазурит
Не думал, что когда-нибудь скажу это, но Велимир прав, Саргон хмыкнул. Сердце Анубиса и еще несколько нюансов. С некоторыми из которых нам поможет этот анубисат. Останется решить одну проблему госпожа Грушницкая слишком проворно скупала древности. И приобрела одну, нужную мне
Эта старая дура? фыркнула, вероятно, женщина.
Она моложе тебя, поспешил уколоть гранд-губернатор.
Так или иначе, Саргон словно не обращал внимания на посторонние разговоры, завтра я научу анубисата Алистера Пламеня паре тайных слов, что знаю сам, чтобы обращаться с зеркалами.
С зеркалами?
О да, Саргон хмыкнул все, как обычно, увидели это даже сквозь маску. Потом он скользнул глазами по зеркалам в зале: красивым, ажурным, в резных дубовых рамах. Никто не подметил, как Саргон нахмурился, блеснул зеленоватыми глазами опять же, совершенно не пряча эмоций за маской.
Итак, продолжил он, еще день и все решится. Надеюсь, все готовы сделать, что должно? Все готовы ко встрече с настоящими богами?
Все присутствующие кроме Велимира схватились за подвески.
Со своими богами, повторил Саргон, хмыкнув.
А как ты думаешь, Саргон? раздался низкий, но очевидно женский голос. Мы были там двадцать лет назад. Мы пытались докричаться, доказать свое мнение и что они с нами сделали? Мы ошметки того сопротивления. Мы единственные дождались.
Велимир вздрогнул. Он прекрасно помнил, как двадцать лет назад, в те прекрасные лучезарные дни после явления богов старого Египта, творилось страшное. Бунты, митинги, протесты, да и вещи куда хуже. Он помнил, как шел по улице в то страшное воскресенье, когда словом его императорского величества тогда правил еще Николай было приказано открыть огонь на поражение. Велимир был там не в самой толпе, рядом и помнил, как споткнулся и упал, чуть не задавленный напуганной толпой. Помнил, как проклинал весь мир. Помнил, как улицы города становились красными, под стать парадным одеяниям древних аристократов; только в этот раз город одевался не в пурпур, а в кровавое месиво. И самое страшное, что гранд-губернатор не мог винить императора.
Страшнее последствий были только их причины.
Несогласные с новыми богами выходили на улицы; сначала просто кричали, затем в ход шли кулаки, потом зажигательные смеси и самодельные бомбы. В те страшные дни Велимир понял, что история один замкнутый и заколдованный круг. Так ведь уже было, думал он, и будет всегда после каждой радикальной перемены, очередной встряски мира, меняющий ориентиры: разве только стороны света остаются на своих местах, все остальное шиворот-навыворот. Несогласные будут всегда даже когда им пообещают и продемонстрируют неподдельное вечное блаженство.
Такое творилось не только Санкт-Петербурге по всему миру. Везде с проблемами справлялись по-своему, и везде, в основном силой. Но это было двадцать лет назад, а потом все стихло. Не без чуткого взгляда жандармерии тогда еще только политической, которая следила за любым проявлением агрессии от иноверцев. Никаких преследований за простое непринятие новых богов век, все же, просвещенный. Но не дай боги оправдается один из многочисленных доносов в третье отделение, тогда еще не распущенное, и не дай боги задумать и предпринять нечто радикальное. Как покушение на предыдущего петербургского епископа. Разбираться будут но недолго.