Мы пришли к некоему соглашению
Саргон?
Собеседник промолчал молчанием этим дал понять, что услышал назревающий вопрос и готов ответить.
Скажи мне честно, зачем тебе сдалось это Сердце Анубиса? С ним столько хлопот! А теперь еще этот треклятый анубисат это все для эффектности? Для красоты? Ты скажи, я ведь тогда придумаю что-нибудь другое, куда менее
Когда собираешься открывать двери иного порядка, нужны соответствующие ключи, пробубнил Саргон. Я тебе, кажется, уже говорил утром. Но обсудим все ночью. Как обычно. Ты ведь помнишь?
Забудешь о таком! Особенно, когда ради этого приходится пить эту мерзкую микстуру
Сам выбрал такой путь. В чем не могу тебя не поддержать.
Сэр? удивился подошедший мгновение спустя Парсонс, протягивая гранд-губернатору стакан. Вы с кем-то говорили, сэр?
О. Так, мысли вслух. Не обращай внимания, Велимир всегда удивлялся умению Парсонса возникать из воздуха, а Саргона в этом воздухе растворятся.
Гранд-губернатор сделал глоток и выплюнул.
Боги, Парсонс, что это за несусветная дрянь?!
Охлажденный чай, сэр.
Я же просил налить мне коньяку!
Простите, сэр, но вам нельзя, сэр. После лекарства, сэр.
Сухое, смуглое лицо врача, как всегда, не выразило ни йоты эмоций.
Ладно, проехали
Гранд-губернатор поправил подолы черного пиджака с золотым скарабеем на спине сам Велемир напоминал в нем огромного жука, потом снял очки, протер глаза, подумал о ночной встрече и вновь взглянул на город.
Время шло, а он приближался к цели.
Кости его серебро, плоть золото, волосы подлинный лазурит, пробубнил гранд-губернатор и повторил, только молча, лишь шевеля губами в такт немых звуков, слишком тяжелых для реальности, слишком сокровенных.
Алексас, закатав рукава рубашки терракотового цвета с манжетами, дождался омнибуса решил добраться до Собора Осириса в тесноте, да не в обиде, чтобы успеть вовремя. Транспорт трясло, как прокаженного. То ли лошади запьянели от весны, то ли кучер запьянел, уже без лишних слов. Алексас погрузился в мысли. Пытался выкинуть из головы образ Луки, его сальную улыбку, но не мог понимал, что тот задумал очередную мерзость. Оставалось только гадать, какую. Цирюльник боялся не за себя, конечно, за Ану. Одним богам известно, что родится в голове фармацевта на этот раз.
Мысли оказались густыми, как предрассветный туман. Поэтому Алексас не почувствовал, как омнибус вдруг разогнался слишком сильно для езды по Невскому. Лишь задним числом цирюльник понял, как запаниковали пассажиры. Когда они закричали, вынырнул из раздумий и выглянул в окно поток воздуха хлыстал в лицо. Кони неслись на всех парах. Кучера на месте не было.
Омнибус трясло из стороны в сторону, горожане разбегались, чтобы не оказаться под колесами. Алексас прищурился увидел впереди маленькое пятно, на поверку оказавшееся замерившим от страха мальчишкой-газетчиком.
Боги! верещал какой-то пассажир. Боги, это конец! А я даже не брал с собой магический медальон!
Омнибус тряхнуло Алексас чуть не завалился на чьи-то колени. Оглядел побелевшие, напуганные лица дам и господ, тяжело вздохнул.
Ладно, подумал цирюльник. Это просто обстоятельства. Никуда от них не деться
Алексас Оссмий сжал медальон, зажмурился, потом резко распахнул дверцу пассажиры засуетились пуще прежнего. Упираясь руками в потолок, Алексас подошел к краю. Резко, чтобы не упасть, шагнул на лесенку, держась за металлические дуги-перила. Ветер бил в лицо, трепал кудри.
Снова невыносимая тряска Алексас чуть не свалился на дорогу, отцепив руки и утратив равновесие, но вовремя успел снова схватиться за перила. Теперь упирался только одной ногой вторая болталась. Чуть подтянувшись на руках, цирюльник занес свободную ногу на небольшой выступ у стенки, оторвал одну руку от дуги-перила и зацепился ей о рекламный щиток, который всегда вешали на корпус омнибуса. Алексас повторил то же самое со второй ногой, и так, шажок за шажком, добрался до козлов закинул одну ногу, вцепился рукой и запрыгнул за секунду то того, как кони заржали, подались чуть в сторону и тряхнули омнибус.
Свалившийся на козлы цирюльник перво-наперво глянул вперед мальчишка все еще стоял, теперь совсем близко. Алексас нащупал вожжи, схватил их, стараясь не свалиться и, кое-как усевшись, натянул мощными руками.