Не знаю, говорила она. Безнадёга какая-то, Ит. Не знаю. У меня впервые в мире Сонма такое чувство. Пустоты какой-то, и полной безнадёги. Здесь словно не хватает чего-то бесконечно важного, но я не могу понять, чего.
Ит, который ощущал примерно то же самое, даже себе не мог объяснить, в чём же дело, но как-то раз он связался с Пятым вся остальная часть семьи продолжала жить на Окисте и тот сказал тогда: стагнация, вы не осознаете, что именно чувствуете, но, судя по описанию мира и системы, это стагнация, причём непростая стагнация, могут быть какие-то скрытые процессы, и лучше бы вам там не задерживаться, потому что никому на пользу не идет находиться в этом всём, вы лучше возвращайтесь, Ит, правда, лучше возвращайтесь домой.
Нельзя.
Возвращаться было нельзя. Пока точно нельзя. Поэтому Берта с Итом продолжали жить в своей «роскошной» квартире, работать в детдоме, и видеть каждое утро за кухонным окном всё те же тощие кусты акации, пару грядок своего мини-огородика, облезлый штакетник палисадника, стену соседнего дома, и угол муорки. И ощущать всё то же, что получилось ощутить в первый день, то, что тут пронизывало всё и вся, и от чего не было, да и не могло быть, спасения.
* * *Ит, сходи за сахаром, попросила Берта.
А убирать когда? спросил Ит. Идти ему никуда не хотелось, а хотелось сесть в кресло с чашкой чая, и немного перевести дух. Он скоро придёт.
Через два часа это еще не скоро, строго сказала Берта. Ит, ну правда, ну сходи, а? И чего ты тут убирать собрался, скажи на милость?
Полы неделю не мытые, напомнил Ит. А в пыли на шкафу можно будет скоро рассаду выращивать. Что-то мы с тобой всё запустили.
А смысл распускать? пожала плечами Берта. Ну, то есть не запускать? Вот скажи, тебе это надо? Уборки эти все, порядок? Надо?
Да не особенно, признался Ит. Если честно, по фигу. Мы с тобой тут как на вокзале.
Тут все как на вокзале, Берта вздохнула. И все ждут, когда куда-то уедут. Мы с тобой домой, надеюсь. Местные
На Крюковское, продолжил Ит. Крюковским называлось кладбище, расположенное неподалеку от Морознова, рядом с полуразрушенной церковью еще одним объектом, облюбованным местными мальчишками. Всё времянка, и всё тлен. Поэтому смысла убирать я не вижу. Но всё равно надо, малыш. Стыдно.
Надо, значит надо, пожала плечами Берта. А за сахаром ты всё равно сходи. Двадцать минут, Ит. А потом уберешь.
Тогда картошку почисти, попросил Ит.
Почистить я могу разве что перловку. Потому что картошки нет, напомнила Берта.
Ой, чёрт. Ладно. Куплю сейчас. Давай авоську.
* * *К моменту, когда в дверь постучал Ри, квартиру всё-таки привели в относительное подобие порядка, Берта сварила принесенную картошку, а Ит разложил «новогодний» утлый стол, который они хранили в сложенном виде за шкафом. Скатерть имелась всего одна, старая, застиранная до серости когда-то Берта случайно купила её у какой-то бабки «на досочках», да так и оставила. Не нужны им двоим были скатерти, стол доставали пару раз в год, не чаще, а в последний Новый год обошлись и вовсе без него: просто посидели на кухне, послушали куранты по радио, пьяные вопли соседей по подъезду, да и легли спать. Здесь, на этой Земле, праздновать ничего не хотелось. Им двоим точно не хотелось. Незачем, и не с кем.
Шёл огородами, вроде никто не видел, отрапортовал Ри, закрывая за собой дверь. Привет ещё раз.
Ну, не видел, и не видел, покивала Берта. Разувайся, проходи.
Разуваться? с сомнением спросил Ри.
Да, разуваться, я полы помыл только что, сказал с кухни Ит. Тебе это, конечно, всё равно, но
Ладно, ладно, разуваюсь, Ри стащил дорогие лаковые ботинки, и поставил рядом с табуреткой, стоявшей у вешалки. Берта, держи сумку. Хлеб, мясо, бутылки
Сахар, подсказала Берта.
Ой, чёрт, я забыл, Ри с досадой крякнул. Сходить?
Не надо, я купил, отозвался Ит. Бертик ни секунды не сомневалась, что ты забудешь.
Так и есть, кивнула Берта, забирая у Ри пакет. Что делаем с мясом? Чего ты принес?
Вырезку свиную принес, давайте пожарим, предложил Ри. Это же быстро.
Давайте, пожала плечами Берта. Ит, тащи на стол салат, картошку, а я быстро тогда.
* * *Странное это получилось застолье не смотря на то, что на улице было светло, они, конечно, задернули занавески, чтобы с улицы их и не видели, и не слышали проходящие мимо люди. Стол тоже выглядел странно, как-то не очень уместно огуречный салат, который Берта нарезала на скорую руку, кастрюлька вареной картошки, жареный хлеб, тарелка со свиными медальончиками Это было из одной реальности, местной, Морозовской, а вот вызывающе-дорогие, глянцево поблескивающие бутылки с нездешним коньяком и ликёром они прибыли из реальности иной, и выглядели на этом убогом столе чужеродно и неестественно. Всего бутылок оказалось четыре, но на стол Берта поставила только две, ещё две она до поры унесла на кухню. Ит сбегал в магазин ещё раз, и притащил шесть бутылок ситро невиданное везенье, и трёхлитровую банку яблочного сока, грязную и пыльную.