Ничего мы ему не заварим, заявил Ерл, не из чего заваривать. Так что когда ты нам поможешь, мы уложим тебя спать в твоём кабинете. Ты хорошо выспишься и завтра, когда придут с завещанием, будешь почти адекватен. Хочешь, я тебя побрею, шеф?
Да пошёл ты, отмахнулся от него Рофомм, и Ерл, изображая обиду, покачал головой. Ерлу было плевать на гралейские традиции проявления лояльности, но он делал вид, что нет. В стрелковых полках Серебряной Черты, состоящих из гралейцев, солдата или офицера, которому светит повышение, полковник вызывает к себе и даёт в руки бритву, подставляя беззащитную шею. Шею подставляет сыну отец, жене муж, подчинённым шеф-душевник, которому лень бриться самому. Не подмазывайся. Сам справляйся с Вонцесом, ты его ведущий врач.
Тебе интересно будет, голосом сказочника проговорил Клес. Клес умел говорить так, что даже самые несговорчивые начинали глотать таблетки и подставляли руки для уколов. Клесу нужно было работать с детьми, но он выбрал работать с душевнобольными что, впрочем, было почти тем же самым.
Мне Равила обещала, что будет интересно вот с ним, он кивнул на Дитра Парцеса, который улёгся на бок, опёршись на локоть, и насмешливо взирал на грубияна шеф-душевника, с которого при появлении коллег мигом слетел весь его упаднический лоск. А он нормальный.
Без тебя не справимся, Клес пошёл с другой, правильной стороны. Плохо всё. Туман, Рофомм, туман. Мы тащим, а оно обратно Кто, как не ты? Поможешь? борода Клеса, казалось, распушилась как шерсть кота, который просит пожрать.
Ага, бросил Рофомм и, резко развернувшись, вышел из палаты. Клес с Ерлом припустили за ним.
Дитр Парцес так и остался полулежать на локте, глядя им вслед, но поняв, что теперь больше не заснёт, ловко встал и принялся одеваться. Он пошёл по едва освещённому коридору в душескопную. Дверь была приоткрыта, и оттуда падал яркий свет и доносились чьи-то стоны судя по всему, другого врача, Ерла.
оно придёт, я спиной повернусь, и оно придёт! гудел Ерл. Все, всем скопом меня раздавит, а ты меня вышвырнешь. Клес, помоги, Клес! Он знает, знает о ней! Он её убьёт!
О ком знаю? Клес, что за глупости? Он бабу себе завёл? произнёс голос Ребуса.
Шеф, давай ты выйдешь. Он не справится с этой дрянью, пока ты рядом, ответил Клес.
Не выпускай его! Он запрет нас здесь навсегда!
Вместо того, чтобы съязвить, Ребус вышел прочь и закрыл за собой дверь, оставив Клеса наедине с обезумевшим коллегой.
Ты напоминаешь мне моего кота, которому нужно непременно смотреть, что я делаю, и он преследует меня по всему дому, заявил он, увидев Дитра.
Что там такое? он кивнул на дверь.
Там Ребус потёр лоб. Я ещё сам не разобрался, но, похоже, проклятия, которые можно подцепить в тумане, заразны. Туман, он, понимаешь, всемирный. Очень неприятная дрянь. Администрация отписала целую группу всемирщиков его изучать за наши налоги бестолково. А у меня тут почти здоровые пациенты плохеют, да ещё и заражают коллег, он покачал головой, и, словно в подтверждение его словам, из-за двери Ерл проорал:
А эти глазастые бабы?! Что Лорца, что Реца, что Макста я тебе говорю, они сколотили шайку и скоро захватят тут всё! Сначала тут, а потом доберутся до Больничной дуги, а то и вообще до Министерства
Ну началось, прошипел шеф-душевник. Ни один приступ проклятия преследования не обходится без женщин ирмитской национальности.
Ерл, убери это у себя из груди, спокойно басил Клес. Тебе от этого больно. Убери это, Ерл.
Не могу! взвизгнул он.
Вот проблудь, он мне тут сейчас половину народу перебудит! Ребус постучал по двери. Ерл, справляйся с этой дрянью. Если ты этого не сделаешь, я уволю тебя и убью твою бабу!
Заткнись, шеф! рявкнул из-за двери Клес, а Ребус беззвучно рассмеялся. Давай, Ерл, ты справишься. Задави это, задави это силами душевными. Так, вот так, молодец.
Ерл перестал стонать и уже тихо всхлипывал, и через минуту Клес распахнул дверь. Врач сидел на полу, схватившись руками за покрасневшее лицо, а в душескопной было немыслимо туманно, хотя все окна были закрыты.
Я это перетёр как зубами, глухо сообщил Ерл начальнику. И выплюнул обратно. Теперь оно всего лишь туман.
Ты хорош, похвалил Ребус. Только давай-ка в следующий раз будешь поосторожнее, чтобы не нахвататься от него новой дряни, он кивнул на человека, распятого иглами душескопа в лежачем кресле. Дитр плохо понимал, что происходит, но не смог не заметить, что у груди механика Вонцеса, проклятого преследованием, туман клубится особо густо и словно бы живёт своей жизнью. Он шёл какими-то путами, те шевелились и поблёскивали в свете газовых ламп. Я бы его до утра так оставил Равила будет в восторге. Она о таких только читала, а тут настоящий одержимый, живьём. Как из пустыни неведомым экспрессом.