Укрой его газетами, сказал Ерл.
Его лучше не трогать лишний раз, он покосился на котёнка. Ревнивая тварь мне как-то руку чуть не отгрызла, когда я слишком близко подошёл к хозяину. Господин Парцес, Клес повернулся к Дитру, который не счёл нужным прятать гримасу отвращения, если вас так пугает интерьер, то, может, вернётесь, наконец, в палату?
Что с ним такое? осведомился Дитр, лелея слабую надежду, что коллеги, которым Ребус хамил на все лады, не преминут посплетничать о шефе. Почему он такой? Давно?
Слишком много вопросов относительно дела, которое вас не касается, отрезал Ерл. Идите-ка к себе, пока мы вас силком не потащили
Ерл, не трогай его, никакой силы, предупредил Клес, опасливо дёрнувшись.
Внутри Дитра словно бы что-то злорадно ухмыльнулось. Тень тоже ничего не имела против фельдшера Клеса но какой-то фельдшер не смеет перечить посмертию Звёздного Помазанника. Дитр поднял с пола одну из газет «Схрон», как выяснилось. Издание, специализировавшееся на новостях касательно исследований тёмных сторон человеческой натуры, где публиковали свои труды криминалисты всех мастей всемирщики, душевники и даже экзекуторы. Номер был свежий, всего лишь с прошлого терца. «Лучшая смерть, гласил один из заголовков на первом листке. Закон о доброкончаниях внесён в телесное законодательство». Инфоповод, судя по всему, был ключевым в номере и имел какое-то отношение к Ребусу, ведь в качестве иллюстрации взяли его портрет, правда, не вполне актуальный.
Да, так он когда-то и выглядел, горько усмехнулся Ерл, увидев, что Дитр разглядывает изображение красивого мужчины с аккуратно уложенными локонами. Прихорашивался для жены. Может, мне и впрямь не стоит жениться, а, Клес?
Чушь, женись, отрезал фельдшер. У меня оно забрало возможность влюбиться, и теперь он махнул рукой. Если кому-то что-то не удалось, это не значит Чушь.
Спасибо, Клес, вздохнул Ерл, переведя взгляд с газетного портрета на храпящего на диване человека. Пошли? Господин Парцес, не могли бы вы
Я тут, пожалуй, почитаю, не согласился Дитр.
Ерл с Клесом настаивать не стали, но, когда за ними закрылась дверь, Дитр отчётливо услышал, как Клес говорит что-то про опасность и про пистолет. Звучало это неглупо, но от тени их это все равно не спасёт. Их не спасёт, даже если они навалятся на него всей клиникой. Единственный, кого боится тень, это шеф-душевник.
«Что, ублюдок, боишься алкоголика? злорадно думал Дитр, зная, что тень слушает каждое слово. Он сожрёт тебя через душескоп и точно так же завалится спать. Ну же, ответь мне, рожа!» Дитр даже подошёл к грязному зеркалу, понимая, что там увидит, и оттуда тотчас же вынырнуло сгоревшее лицо цвета сырого мяса. Губы у тени шевелились, и, хоть слуху телесному не было доступно ни звука, Дитр явственно слышал голос в своей голове. Ты изувечил время, ты изувечил мир телесный, Парцес. Это ты всемирный вредитель, а не я. Я был зачат для великой миссии, но ты приложился своими грязными шахтёрскими лапами к моей всемирной чистоте и погляди, погляди, что ты со мной сделал! Погляди за окно, погляди вокруг мир рушится.
Будто ты его не рушил, Дитр зевнул. Ты, видимо, сильно расстроился, что я не дал тебе воплотиться в душе политикана, попробуй справиться с доктором!
Тень шипела и таяла, и отражение в зеркале снова принимало черты Дитра Парцеса. Бывший шеф-следователь по делу всемирного и массового убийцы Рофомма Ребуса, который так и не стал им в другой своей жизни, направился к захламлённому письменному столу. Что лучше расскажет о человеке, чем хороший беспорядок на столе? Котёнок, увидев, что к нему идёт чужак, встопорщил шерсть и оскалил пасть.
Кыш, потребовал Дитр, поняв вдруг, что кот не закодирован.
Держать охранных котов и прочих опасных тварей без кода во все времена квалифицировалось как преступное бездействие. Ребус рисковал потерять питомца и пару терцийных доходов в качестве штрафа (или сколько в этом времени составлял штраф за содержание опасного животного без кода) по меньшей мере. Шеф-душевник, который сейчас смотрел чужие ночные кошмары, застонал во сне. Зверь спрыгнул со стола, побежал к хозяину и улёгся, как полагается коту, на больное место на голову. Дитр принялся изучать освободившийся стол.
Первом делом ему бросились в глаза две распечатанные капсулы с пометкой пустоты две смерти. «Уважаемый омм Рофомм Ребус, с прискорбием уведомляем вас о кончине вашей матери, госпожи Лирны Ребусы (дев. Сиросы)», «о кончине вашего отца, омма Урномма Ребуса». А в печатной машинке так и осталось начатое письмо, которое пришлось оборвать с получением капсулы с пометкой пустоты.