Он огибает диван и падает рядом, протянув ладонь и пошевелив пальцами.
Трёхочковый, с тебя три бакса.
Трёхочковый так мы называем бросок спиной, оставаясь за диваном. Баскетбольные правила тут не действуют, у нас свои. Во-первых, на деньги. Во-вторых, почувствовать превосходство. В-третьих, от нечего делать.
Пошёл ты, тебя не было в игре.
Опять ноешь, Кросс, веселится Уилл. Может, потому что тебе тоже нужна как её там?
Лигаментотомия, подсказывает Рэй, поиграв бровями.
Мы мылись в одном душе несколько лет, учтиво напоминаю ему. Снимай штаны, освежим память.
Нет, так это не работает, Рэй разводит руками. Если и измерять, то только в боевой готовности.
Максвелл рядом брезгливо кривится и фыркает.
Вы не будете измерять свои причиндалы в боевой и не боевой готовности в нашей гостиной. Уединитесь где-нибудь, можете даже сразиться на мечах.
Рэй протягивает руку и сжимает колено Коди, смотря на него с деланым сожалением.
Понимаю, это задевает за больное, но мы только что пришли к выводу, что это не приговор. Главное качество, а не количество. Работоспособность, продолжительность, манёвренность. В конце концов, ты всегда можешь задействовать пальцы. А если ещё и первый, то ей просто не с кем сравнивать. Считай, уже у руля
Я разражаюсь гоготом, как и Уилл, а в Рэя летит пульт до того, как он договорит. Гарантирую, Максвелл ещё миллион раз пожалеет о выдвинутом предложении.
Попасть в университеты одного штата это ли не чудо? Мне и Рэю повезло больше, потому что вдвоём в Нью-Йоркском, Коди поступил в грёбаный Колумбийский и скоро об этом очень пожалеет, если перечислять минусы и плюсы, Уилл не нарадуется Бостонскому колледжу. Итого: Максвелл на факультете бизнеса; я начну осваивать телекоммуникации; Рэй предпочёл археологию (до сих пор сомневаюсь, что в тот момент он был трезв и адекватен); Уилл выбрал сценарное мастерство (и это тоже охренеть, как странно). Из нас так себе помощники друг другу. Но кое-что всё же объединяет: один дом. Дом, который во владениях отца Коди, и который он может использовать на протяжении работы в лидирующей строительной компании бессчетное количество времени. Никто из нас не ожидал подобного предложения со стороны Максвелла, мы или его девушка? Мы, но после того, как она отклонила предложение. Да и к чёрту, мы не гордые. Виктория часто отсутствует в городе и, таким образом, дом будет практически пуст, а её обучение в режиме нон-стоп перелётсьёмкиперелётучёбаперелёт и так до бесконечности, напоминает страшный сон. Девчонка втянулась и осваивает актёрскую жизнь, пятьдесят процентов её присутствия равны пятидесяти отсутствия. Отношения по половинке? Да это про них. Отношения на расстоянии? Тоже про них. Отношения «Хатико»? И это туда же.
Подобные мысли заставляют проследовать за Коди, когда он уходит рыться в холодильнике.
Я стягиваю с полки коробку сока и с минуту изучаю его лицо, пока он ставит кастрюлю на плиту и достаёт из ящика пачку спагетти.
Как давно вы виделись? спрашиваю я, опираясь поясницей на гранённую поверхность темно-серого, почти чёрного, кухонного гарнитура со всеми новейшими прибамбасами и заковырками. Прямо-таки мечта любого шеф-повара.
Коди не поднимает глаза, приступив к жарке бекона, но отвечает:
На прошлой неделе.
Ты видел свою девушку на прошлой неделе?
Да.
Ты же понимаешь, к чему это приведёт?
Он наконец-то отрывается от сковороды.
К чему? в голубых глазах светится предостережение, но я не буду собой, если не начну выстреливать в лоб.
Вы не виделись неделю, это называют отношениями?
У них плотный съёмочный график.
И?
И надо подождать ещё две, чтобы всё наладилось, спокойно отвечает он, вновь взявшись за готовку. Что ж, ещё один плюс: из нас четверых Максвелл умеет управлять ножом и готовить что-то съедобное.
Она не может выделить тебе пару минут?
Коди напрягается, я вижу это по играющим мышцам тела. Его брови встречаются на переносице, как будто он сам не верит собственным убеждениям.
Она может выделить мне пару минут, натянуто произносит приятель.
Тогда в чём проблема?
Вспышка в его глазах не предвещает ничего солидного. На шее начинают играть жевалки, стоит только заикнуться про Викторию.
Упомянуть о ней то же самое, что подписать смертный приговор. Он оборачивается в сторожевого пса и показывает острые зубы. Ничто не способно вывести его так, как нездоровый интерес к ней. К ним. И так с того самого дня, как у них что-то там закрутилось, он чётко и по факту излагал и отстаивал всё, что касается их. Ничто не заставит его поменять мнение, разве что сама Виктория. Можно даже поаплодировать стоя подобной щенячьей верности.